Светский не значит советский

Следует начать с того, что сам термин «светское государство» не предполагает какое-то ущемленное положение для религиозных организаций, а подразумевает их отделение от государства, иными словами, означает, что никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Объединения верующих могут осуществлять свою деятельность в соответствии с законодательством.

Соответственно, сейчас в нашей стране как в правовом государстве, соблюдающем права и свободы человека, каждому обеспечена свобода совести, то есть вероисповедания. Любой гражданин волен решить сам, во что он верит и верит ли вообще. Государство уважает религиозные нормы, если они не противоречат нормам светского законодательства, но не пытается каким-либо образом эти нормы регулировать, они полностью находятся в ведении религиозных организаций. Государственная власть обеспечивает соблюдение права на свободу совести и определяет правовое положение объединений верующих.

Одним словом, в светском государстве Церковь имеет право на существование и в своих внутренних делах обладает независимостью. В то же время члены Церкви являются такими же точно гражданами, как и все остальные соотечественники, а значит, могут высказывать свое мнение по тем или иным вопросам, принимать участие в политической жизни и так далее.

Каждый верующий в отдельности и Церковь как религиозная организация могут быть частями гражданского общества и имеют право влиять на положение дел в стране как ее полноправные граждане.

Стремление «заткнуть рот» Церкви во многом несет в себе отголоски советского времени. Декретом от 23 января 1918 года Церковь была отделена от государства, под управлением которого находилась в царский период. Однако такая самостоятельность была весьма ограниченной: никаких прав религиозного общества Церковь не приобрела, Церкви как юридического лица существовать не могло, ее имущество передавалось в ведение государства, правовой статус был фактически нелегальным.

СССР никогда не именовал себя светским государством, он был атеистическим. Церковь являлась прямым врагом, и это было сознательным государственным курсом. Например, в январе 1929 года ЦК ВКП(б) принял секретное постановление «О мерах по усилению антирелигиозной работы», в котором религиозные организации назывались «единственной легально действующей контрреволюционной организацией, имеющей влияние на массы».

Подобные заявления не оставались только на бумаге, с Церковью велась систематическая борьба под разными предлогами. Широко известно письмо Ленина членам Политбюро в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей: «Чем большее число контрреволюционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Естественно, что такой подход не может иметь место в современном правовом государстве.

Как еще взаимодействуют религия и государство?

Противоположность государства светского – государство конфессиональное. В таком случае одна из церквей (конфессий) либо сама руководит страной (теократия), либо включена в систему органов власти и управления (государственная религия). К первому типу относятся некоторые мусульманские государства, а также Ватикан. Римские папы впервые получают политические права над отдельной областью в середине VIII века, получив земли в подарок от франкского короля Пипина Короткого. С тех пор, конечно, произошло много изменений, но до сих пор папа является главой этого небольшого государства.
Для Православной Церкви такая модель чужда как исторически, так и духовно, так как в таком случае Церковь выполняла бы несвойственные ей функции, пеклась бы о кесаревом (Мк. 12, 17).

Опыт бытия Православной Церкви в качестве государственной религии имеется довольно солидный. Такая модель существовала в Римской империи в определенной степени со времени императора Феодосия Великого, для которого враги церкви – еретики – становились врагами государства. Тогда церковь формально государству подчинена не была, но многие византийские императоры злоупотребляли своим авторитетом, пытались решать административные церковные вопросы, а порой даже догматические, что позднее стали называть цезарепапизмом (в противоположность папацезаризму, описанному выше, когда религиозный лидер обладает и светской властью).

Такое положение уже могло служить источником нестроений, своего логического завершения эта модель достигает к XVI веку. После Реформации некоторые курфюрсты (князья), воспринявшие идеи Лютера, приняли на себя в своих княжествах по отношению к верующим властные полномочия, принадлежавшие в католической церкви епископам. Местный правитель становится главой церкви в своей стране.
Абсолютная монархия в подавляющем большинстве случаев предполагала власть и над религиозной жизнью. Так, эта форма приходит в Россию при Петре I и существует с 1721 по 1918 год до описанного выше декрета. В Российской империи Церковь называлась не государственной, а господствующей. Но фактически, конечно, господствующим в тот период было государство.

Патриаршество было упразднено (именно с целью устранения независимого от императора церковного авторитета), высшую законодательную, судебную и административную власть получил Святейший Синод.

В истории Церкви это время именуется как «Синодальный период». Церковь перешла под полный государственный контроль, оком государевым в Синоде был обер-прокурор, полномочия которого менялись от наблюдательных до деспотических, это во многом зависело от личности чиновника.

Один из самых известных и властных обер-прокуроров, Н.А. Протасов, после назначения в частном разговоре сказал: «Я – министр, я – архиерей, я – черт знает что». По легенде, святитель Филарет Московский позже заметил, что справедливо только последнее. Государство смотрело на Церковь, как на свой придаток, в документах той эпохи она часто именуется «ведомством православного исповедания».
Это вело к развитию бюрократических отношений, попиранию соборности, формализации духовной жизни, невозможности Церкви действовать в своих (и, собственно, евангельских) интересах, а не только лишь государственных. Конечно, были и положительные моменты, связанные с господствующим положением именно православия в государстве. Страна с государственной религией в то же время может не иметь обязательного вероисповедания и угнетать представителей других конфессий.

А какая форма отношений лучше?

Государственная церковь может выглядеть заманчиво в связи со своим привилегированным положением, но история нашей страны демонстрирует негативный опыт Синодального периода. Архиепископ Арсений (Стадницкий), один из кандидатов на патриарший престол в 1917 году, 4 марта этого же года на первом заседании Синода после февральской революции не смог сдержать эмоции и выразил иллюзии многих своих современников: «Двести лет Православная Церковь пребывала в рабстве. Теперь ей даруется свобода. Боже, какой простор!». Как мы знаем, надежды не оправдались, вскоре начались гонения, показавшие другую крайность церковно-государственных отношений.

В VI веке святой император Юстиниан Великий предложил модель, названную симфонией, которая предполагала созвучие между Церковью и государством. Шестая новелла (добавление к закону) говорила о царстве и священстве как величайших дарах Божиих. При соблюдении священством непорочности, а государством – законности, народу будут доступны добрые плоды симфонии. Церковь должна заниматься своей великой миссией – спасением людей, а государство должно охранять Церковь от внешних врагов.

Данная модель предполагала гармонию, синергию (соработничество), отсутствие угнетения одной стороной другой. Однако это всего лишь концепт, о достижении которого в действительности в определенный момент времени мы не можем говорить.

Многие византийские императоры после Юстиниана, да и он сам, активно вмешивались в церковную жизнь, нарушая этот теоретический идеальный баланс. По мнению некоторых исследователей, симфония, хотя бы в некоторой степени, могла бы иметь место только в православной империи.

Но очевидно, что материальное не может быть идеальным, Бог «и в Ангелах Своих усматривает недостатки» (Иов. 4, 18). Многие мыслители размышляли об идеальном государстве, в том числе и в рамках христианского мира. Эти стремления по-человечески понятны, но в рамках христианской традиции такие идеи несут отголоски хилиазма – еретического учения, предполагающего торжество правды Божией уже на земле в виде тысячелетнего Царства Христова. Безусловно, мы должны осознавать наличие идеала и даже стремиться к нему, но не ставить этот идеал в положении максимы («должно быть так и никак иначе»). С несовершенством мира надо уметь мириться.

Возвратимся к современности и, соответственно, светскому государству. Государства светского типа бывают не только атеистическими и сепарационными (нейтральное отношение к Церкви), возможен вариант кооперационный, когда государство решает социальные проблемы совместно с религиозными объединениями. Проще говоря, это союзничество, совместное противостояние общим вызовам при отсутствии главенства одной из сторон. Сейчас в нашей стране церковно-государственные отношения развиваются по этой модели.

1 февраля 2023 года Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл в годовщину своей интронизации высказался на эту тему, высоко оценив уровень таких отношений: «Благодарю Бога за то, что сегодня в государстве Российском именно так складываются церковно-государственные отношения, и дай Бог, чтобы так было и в будущем. Благодарю Владимира Владимировича Путина, Президента нашей страны, за добрые слова приветствия, а также и за то, что со стороны государства он поддерживает именно такой образ взаимодействия Церкви и государства. И уж если говорить совсем откровенно, это впервые за всю долгую историю Русской Православной Церкви. Потому что даже в православной империи Церковь не просто находилась под влиянием, но и должна была внимательно прислушиваться к тому, что говорило государство. Нередко приходилось отступать от своих пастырских принципов, следуя указаниям свыше, — может, потому и произошла великая трагедия гонений на Церковь, после того как в России изменился государственный строй».

Таким образом, Церковь может гармонично существовать в государстве светского типа, не испытывая притеснений, в то же время обеспечивается принцип невмешательства, обе стороны самостоятельны, гарантируется свобода вероисповедания. Достижимы добрые и даже союзнические отношения. Такое положение, сложившееся в современной России, стоит ценить и беречь.

Священник Пётр Гевурян