Семиклассницей я попала – по линии нашей дружбы с Ловечем – в Болгарию, в пионерский лагерь. Нас, конечно, возили в город Плевен. Вот тогда я и узнала впервые о «Белом генерале» – как его прозвали в Средней Азии – Скобелеве. Годом позже я с родителями опять была в этой стране и вновь слышала не раз это имя, видела памятники ему и названия улиц. Почитание полководца в Болгарии меня поразило.

Не менее меня поразило, что он наш земляк, а в Рязани абсолютно ничего не напоминало об этом. И хотя он родился в Петербурге, где служили отец и дед, имение Скобелевых находилось в Рязанской губернии, там он и завещал себя похоронить.

В институте жизнь и деятельность Михаила Дмитриевича вдохновила меня на курсовую работу. Он как человек и как военный деятель стал мне намного ближе и даже родней.

А недавно рука с домашней полки взяла книгу из серии «Редкая книга» В. Немировича-Данченко «Скобелев». И оторваться невозможно. И через описание ежедневного бытия генерала на Балканах в русско-турецкую войну 1877-78 гг. делаешь новые открытия – Скобелев как человек и христианин.

Генерал и солдат. Кажется, между ними лежит целая пропасть. Но про нашего земляка так сказать было нельзя. Он был для солдат понятным и очень доступным, умел жить с ними одной жизнью. «Этот наш», – говорили они. Мне кажется, что он прежде всего руководствовался принципом «все христиане – братья». За своих солдат он стоял горой: «Я их никогда не оставлю», «они все на моей душе теперь». Скобелев считал, что сечь и бить солдат унизительно и гадко: ведь они защищают Родину. В солдатах он всячески развивал чувство собственного достоинства.

«Просящему дай» – и по этому христианскому принципу жил Скобелев. Ни одна просьба к нему не оставалась безответной. Однажды генерал узнал у плачущего солдата о беде дома, сразу дал денег, чтобы послать помощь. В другой раз, увидев после третьего штурма Плевны в Бухаресте потрепанного офицера, привел его в хороший ресторан, накормил, а потом в гостинице тот получил записку, что нельзя забывать деньги на столе в ресторане.

И люди платили Скобелеву такой же любовью.

Умирающие солдаты хотели его видеть, чтобы генерал пожал им руку. Или выказывали радость, что после боя Скобелев остался жив. И умирали с его именем на устах. А еще великий полководец учил солдат идти в бой, как к причастию.

Это действительно был великий полководец, военный до мозга костей без преувеличения. Немирович-Данченко видел в нем гения. «Я люблю войну, она моя специальность. Но в то же время я ненавижу ее», – приводит автор слова друга. «Война извинительна, когда я защищаю себя и своих, когда мне нечем дышать, когда я хочу выбиться из душного мрака на свет Божий… Подло и постыдно начинать войну так себе, с ветру, без крайней необходимости…».

Не так ли и мы сейчас определяем понятие справедливой и несправедливой войны?

Любопытно: называя самым гнусным делом в нашей истории разделы Польши в XVIII веке, Скобелев вспоминает ветхозаветного Иосифа, проданного братьями в рабство. Но не народ ответственен за это дело, по его мнению.

Узнавая всё больше об этом человеке, понимаешь, что свой военный талант он получил от Бога, и он пользовался им в полной мере. И был примером. Если где-то во время затишья начинали стрелять, все наши знали: там генерал Скобелев проводит рекогносцировку, вот турки и стараются. Михаил Дмитриевич был полон проектов и идей. Об этом у Немировича-Данченко много написано. Его дивизия всегда была одета, обута, сыта при любых обстоятельствах.

При переходе через Балканы – ни одного замерзшего. Бесстрашие нашего земляка потрясает – пуль он не боится. А однажды при отступлении от Плевны бросил бурку на землю, под огнем лег и заснул – не отходить, пока не проснется.

Как учителю мне очень импонирует, что герой моего рассказа учился везде и всегда. Даже между боями. Зная пять языков, генерал пользовался иностранной литературой и публицистикой. Дотошность его во всем всех удивляла. Кто-то из современников даже предположил, что если бы его назначили обер-прокурором Святейшего Синода, через месяц он был бы во всеоружии глубоких знаний церковного обихода и истории.

Немирович-Данченко пишет, что этот обаятельный человек становился близким и дорогим всем, с кем сталкивался. Михаил Дмитриевич знал наизусть стихи Тютчева и славянофила Хомякова. Без громких слов он жил так, что ясно: Россия для него всё. Недаром в своем символе он на первое место поставил любовь к Отечеству (а еще науку и славянство; его он понимал не как возвращение к допетровской Руси, а как служение своему народу).

Как-то мало на слуху у нас Скобелев как политик. А как он четко высказался по поводу союзников – у нас с ними до тех пор дружба, пока враги общие. История не раз это подтверждала.

В 1882 году (как раз создан был Тройственный союз) М.Д. Скобелев призывал всех сплотиться: «Враг со всех сторон идет; Россия теперь вся на Малаховом кургане». Он глубоко анализировал обстановку в Европе и понимал, что Пруссия серьезно готовится к войне. И этот талант политика у Скобелева – тоже от Бога. Один авторитетный прусский военный ученый заметил: смерть Скобелева равняется для немцев выигранной кампании.

И он много раз говорил, что своей смертью не умрет…

Тайна его смерти – 39-летнего человека! – до сих пор не разгадана. Но во время похорон кто-то верно сказал: «Он народу принадлежит!». Хитрово высказался так: «Мы хороним свое знамя!». Рыдали представители всех слоев населения.

Поезд шел от Москвы до станции, как по коридору, жители каждого села со своим причтом приходили к железной дороге и служили панихиды. От станции до имения крестьяне несли гроб на руках.

Велик Скобелев – патриот, христианин, человек долга. Достойный пример и для нынешнего поколения. И близкий человек – за него хочется молиться. Летом наконец-то удалось поклониться его праху.

…Недавно на телеканале «Спас» в передаче «Следы империи» Аркадия Мамонтова говорили о памятниках – снесенных и сохраненных. Один присутствующий высказал мысль, что больше всего ему хочется, чтобы в Москве восстановили памятник Скобелеву. И мне очень бы этого хотелось!

Светлана Кадыгрова, газета "Благовест"