Женщина невысокого роста со светлыми голубыми глазами и добрым взглядом встречала нас на пороге храма. Мимо старинных икон, которые, как мы позже узнали от самой Тамары Николаевны, собирали «с миру по нитке», она привела нас в небольшую комнатку, устроенную прямо в храме. Иконы прихожане долгое время хранили у себя, и только несколько лет назад начали возвращать обратно. Здесь, в этой комнате с большим окном, на котором в ряд стояли вазы для цветов, ведро с белыми хризантемами и красными розами, началась душевная беседа с Тамарой Николаевной.
Во время разговора она «цеплялась» сразу за несколько тем, но нигде не сбивалась и всегда возвращалась к тому, с чего начала. Так, мы узнали, что накануне староста побывала в Кирицах, участвовала в крестном ходе, устроенном на праздник Тихвинской иконы Божией Матери.
– Вы не представляете, какое впечатление на меня это произвело.
Там, конечно, нужно было присутствовать и душой, как губочка, все впитывать, – с детскими искорками в глазах рассказала она.
Заметив это, я сделала фотопортрет старосты. – Владыка Марк настолько щедр был. В кандию ему не успевали воду из источника наливать. А на меня целых три кандии попало. Я мокрая была, как будто в речку вошла и вышла. Зато получила колоссальное душевное удовлетворение.
Да, глаза многое могут рассказать о человеке. Не только радость и беззаботность нашла я в глазах Тамары Николаевны – нет, не только. Ее голубые глаза выдавали и пережитое горе. Она перенесла серьезную болезнь. Много лет назад умер муж.
– Как и многие другие женщины, объединенные горем, я нашла себя здесь, в храме.
– Как давно вы пришли сюда?
– Не поверите: с двух месяцев я росла в стенах этого храма. Здесь устроили пекарню, где работала мама. А ясельки рядышком были, вот меня и таскали туда-сюда.
Когда в школу начала ходить, здесь, в парке, проводились занятия по физвоспитанию. И вот однажды мы на лыжах катались, а я забежала в храм, взяла в ладошки ароматный хлеб, вынесла ребятам. А хлеб еще горяченький, корочки хрустят… – я вообразила себе буханку советского хлеба, которая, как мне рассказывали, был гораздо больше, чем сейчас; представила вкус, запах, который еще сильнее раскрывался на морозе.
– А храм снова открыли только в 1991-ом?
– Да. Я всю жизнь мечтала восставить храм. Делала то, что в моих силах. А потом оставила работу (я была тогда председателем местного сельсовета) и занялась возвращением храма к его первоначальному виду, – аккуратно перебирая фотографии, она показала, какой была церковь раньше. Руки у Тамары Николаевны работные, с небольшими трещинками на пальцах. Говорит это о том, что за всю свою нелегкую, но интересную жизнь, она много трудилась.
– Когда человек много трудится, ему некогда всякими глупостями заниматься, – сказала она, рассказывая о детях.
К слову, у Тамары Николаевны две дочки, внуки, и два правнука.
– Они приехали сейчас. Хочется же с ними пообщаться, скоро уедут – скучно мне будет. Оля, дочка младшая говорит: «Мам, ты нас так не любила, как внуков-правнуков».
А я отвечаю: «Мы тогда работали, дочка, меньше времени на вас было. А сейчас уже нам больше тепла хочется», – взглянув в окно, добавила: «Тянемся, как цветочек к цветочку». Улыбнувшись, я тоже посмотрела в окно, за которым видны клумбы.
– Детки мои не огорчают меня, радуют. И внуки… – интонация в голосе Тамары Николаевны немного изменилась и с гордостью она сказала: «Мишутка окончил с золотой медалью школу, в Радиотехнический поступает», – немного помолчав, добавила: «А дочка с серебряной окончила в свое время. Но их, дочерей, воспитывала строго. Считала, что девочки должны вырасти хозяюшками, чтобы себя не потеряли. С внуками уже снисходительнее, хотя все равно думаю: пусть сейчас с ними строго, а потом радость и им, и мне будет».
– А здесь проявляете свою строгость?
– Не скажу, что все у нас идеально в храме. Нет, всякое бывает – ой, всякое. И раздоры бывают. Не все ведь люди одинаковые. К кому-то смирение надо проявлять. Даешь возможность, чтобы человек сам осознал свои ошибки. По своей жизни я старалась никого не обидеть. А завистников много, хотя завидовать чему? Что я выстояла? А сколько мне это сил стоило, никто не знает. Когда у власти была, бывало так обидно. И думаешь: как же человек мог так поступить? Вроде и насолить ему можешь. Но всегда вспоминаю бабушкины слова, которые, как стена, передо мной: «Доченька, не мсти, ни в коем случае». Ее слова меня так утешали. Я, можно сказать, благодаря им и выжила. Сейчас очень трудно так жить, но надо пытаться, – Тамара Николаевна, должно быть, увидела, что я задумалась над ее словами, и немного помолчала. А потом добавила: «Так и жить легче, когда сможешь претерпевать нападки».
– Спасибо Вам за житейскую мудрость, – сказала приехавшая со мной в храм преподавательница.
Когда человек становится мудрым? А может ли не стать таковым? Зависит ли это от возраста или от тех сложных вопросов, которые человек часто задавал себе, долго искал ответы, и, наконец, их находил? На все эти вопросы я пока ответы не нашла, но сразу поняла, что Тамара Николаевна наделена мудростью настолько, что ее слова сразу запомнились мне и заставили о многом задуматься.
– Сначала Бога надо благодарить за все, что он дал нам, – сказала она нам. – А то, что не дал, значит нам это и не надо.
А мы-то привыкли говорить: «Господи, дай нам, дай». А в храм редко приходим, чтобы поблагодарить за то, что получили. А для меня главное – поблагодарить Бога. Даже за тот же день: проснулся, видишь белый свет, слышишь птиц. Пища есть, крыша над головой, работа - а что еще надо? Слава Богу за все. И не хочется роптать.
Когда здесь трудишься, домой, конечно, приходишь очень усталый, но на душе хорошо. Порой думаешь: «Ну, доползти бы хоть до храма, – с улыбкой рассказала она о возрасте. – А придешь, помолишься, и чувствуешь: легче, легче, а отсюда уже на крыльях летишь. Господь ведь сам даст все: и радость, и утешение, главное – верить, не унывать. Но не унывать надо правильно. Не так, как некоторые говорят… Как в частушке одной было: я пляшу, пою, а мне все до лампочки. Нет, и радость должна быть другой. Душевной.
За душевной беседой с Тамарой Николаевной два часа пролетели незаметно. Солнце уже клонилось к закату, его красные лучи прорывались через вековые липы. Вокруг храма бегали детишки, изредка поглядывая на нас через окно.
– Наконец-то тепло, – сказала староста. – Лето в этом году непредсказуемое. У Бога, как говорится, всего много. Что-то и морозом побило, ну, ничего, капуста вырастит, картошка народится, щей наварим, капусту наквасим. Вот груша одна у меня цвела, а плодов нет, а другая вся в грушах – за двоих сплодит. Господь все управит. Я в этом давно убедилась. Вот помню в своей жизни случай: собрались собрать картошку, раньше же под лошадь сажали, позвали людей, а я проснулась утром, не могу, душа разрывается, хочу в церковь. Когда муж на работе еще был, я ушла. Иду обратно из церкви и думаю, что ж меня дома ждет – Господи, помилуй. А представляете, пришла, дома тишина, картошка посажена. Ну, пойдемте-ка, я вас чаем напою.
Староста проводила нас в трапезную. В довольно уютном небольшом помещении пахло жареной рыбой, на столах женщины хлопотливо расставляли посуду и корзины с конфетами – все готовились к предстоящему престольному празднику. Тамара Николаевна достала нам по шоколадке. Мы притаились за чашкой чая в ожидании нового рассказа.
– В том году наконец-то в Иерусалим слетала – сбылась моя мечта. А вы представляете, такая стала скупая – коплю на следующую поездку. Все в копилочку – на Иерусалим, – с этими словами она достала со шкафа несколько коробок с посудой и, продолжая рассказ, принялась за дела.
– Мне и в том году не хватало, но ссуду взяла – ничего. Зато я до сих пор с трепетом вспоминаю свою поездку. Сколько святынь! А быть у Гроба Господня…
Во мне такое ощущение было, какое и пересказать не могу. Внутри что-то происходило. У гроба Господня трижды были, нам так повезло. Три раза, три раза… – Тамара Николаевна присела с нами за стол и замолчала.
Мы не успели допить чай, как она вспомнила, что скоро начнется литургия и помазание, и повела нас за собой.
После службы мы засобирались обратно, в Рязань. Староста подошла к нам, в руках у нее была книга.
– Вот, мои фотографии из поездки в Иерусалим.
Перед нами лежал фотоальбом, подаренный Тамаре Николаевне на юбилей. Она стала аккуратно перелистывать страницы, восторженно рассматривая фотографии. Да, глаза сразу выдают человека. И голубые глаза Тамары Николаевны могут сказать о многом, но больше всего в них доброты – той доброты, с которой она рассказала нам о своей жизни, доброты, с которой она начинает каждый свой день.
Анастасия Скороходова, фото автора
Публикация подготовлена при поддержке
Международного грантового конкурса «Православная инициатива 2016-2017»