По этому случаю мы хотим рассказать вам удивительную историю, в которой фабрикант-лютеранин, немец Карл Генике, построил православный храм в Кирицах, а в соседних Сушках лично нес хоронить гроб с телом своего крепостного. И крепостной тот был не кем-нибудь, а широко почитаемым подвижником Никоном Сушкинским, стараниями которого в Кирицах и построили наконец-то церковь, а в Сушках — уже после смерти подвижника — целый женский монастырь.
В первой части истории мы видим простого фабричного крепостного Никона Андреевича Щербакова, рожденного в далеком 1764 году и работавшего на фабрике зеркал. Трудился Никон усердно, у хозяина, Карла Генике, был на хорошем счету: фабрикант посылал его на Нижегородскую ярмарку как человека надежного и честного.
Был Никон семейным, многодетным отцом. По характеру — рубаха-парень: и сплясать любил, и повздорить мог. Много позже сам о себе говорил: «Я был пьяница, ругательник и распутник!», а о характере жены отзывался смиренно: «Ее место выше моего».
Но в возрасте лет пятидесяти, когда дети выросли, а молодецкой удали не убавилось, с хмельным по случаю Масленицы Никоном случился странный припадок. После этого припадка в понедельник Великого поста он очнулся пораженный и с твердым намерением изменить свою жизнь. Никому ничего не сказав, Никон на год уходит странствовать по святым местам, и в этом путешествии пешком доходит до Иерусалима. Слезно молится, кается, просит укрепления в намерении начать новую жизнь.
Вернувшись, попадает у хозяина под арест — шутка ли, год самовольной отлучки!
Впрочем, хозяин с супругой были не православными, но набожными христианами, и в итоге Генике снизошел к «причуде» своего работника, отпустил с фабрики, и Никон стал неотлучно проводить время при храме в Сушках, был избран церковным старостой, да трудился дома по хозяйству.
Вторая часть этой истории проходила в дороге. Спустя несколько лет, когда его помощь по хозяйству уже совсем не требовалась взрослым сыновьям, Никон вновь отправляется в путешествия по святым местам и собирает подаяние для постройки храма в Кирицах.
В итоге он собрал своему хозяину на постройку храма огромную сумму, и немец-лютеранин не смог отказать Никону — согласился выделить землю и хлопотать о разрешении на строительство православного храма.
В этот период Никон начинает изнурять себя дополнительными подвигами — надевает вериги, зимой ходит босым или в сапогах с торчащими гвоздями — ноги он особо «наказывал» за прежнюю любовь к пляскам. Впрочем, священник Спасской церкви посоветовал Никону обуваться, дабы люди не начали его прославлять, что было бы не полезно для его духовного устроения. Никон смиренно принял совет священника и отныне разувался разве что в пустынных местах.
Возвращаясь в родные Сушки, Никон по благословению местного священника жил в сторожке при храме. А позже выкопал пещеру на берегу реки неподалеку. Здесь он вел строгую постническую жизнь с долгими молитвенными бдениями. Последние годы подвижника были отмечены явными чудесами и большим количеством свидетельств о его прозорливости.
Когда началось строительство собора в Ряжске (не ближний свет!), Никон, всегда радевший о благоустройстве церквей, попросил у Карла Генике разрешения брать с завода кирпич, и возил его в ручной тачке за несколько десятков километров в Ряжск. Сохранились свидетельства тех, кто пробовал помочь подвижнику, что тачку было невозможно сдвинуть с места. Свидетельства эти записал скопинский священник Симеон Соловьев, издавший жизнеописание старца. До него свидетельства о жизни старца собирали и бережно хранили насельницы Никоновой пустыни, но это уже третья часть истории.
А история самого Никона заканчивается 28 декабря 1844 года, когда он мирно отошел ко Господу. Из-за большого стечения народа, желавшего проститься с подвижником, хоронили его только на четвертые сутки, без признаков тления. Хозяин, Карл Генике, собственноручно нес гроб своего крепостного. Вместе с веригами.
Третья часть этой истории началась уже после смерти подвижника, хотя была предсказана им еще при жизни. В последние годы уже ослабевшему старцу Никону помогала келейница Прасковья Шапошникова, оставшаяся после смерти Никона жить в его келье. Постепенно на этом месте образуется девическая община, которая с 1858 года действует официально, а с 1870 преобразовывается в монастырь, уже с первыми каменными строениями. Первый храм общины (во имя преподобномученика Никона) был освящен в келье старца.
Активное строительство велось в обители в конце XIX — начале XX века, это были каменные и деревянные на каменном фундаменте корпуса и хозпостройки, колокольня, двухэтажный храм в честь Алексия человека Божия. Жертвователями обители были купцы, помещики, мещане и простые крестьяне: некоторые из них помнили старца еще живым, некоторые — получали чудесную помощь уже после его смерти.
Монастырь в Сушках был крупным и активно развивающимся, но сразу после революции всё имущество монастыря конфисковали в пользу отряда ЧК. Позже здания, лишенные ухода, были отданы под детский дом. Сегодня изрядно потрепанные временем монастырские строения числятся как дача Рязанского дома ребенка.
А вторую и третью части этой истории длиной в три века связывает удивительное свидетельство жительницы Рязани, полученное от прихожанки Николо-Ямской церкви. Много лет назад, в Великий четверг далекого 1954 года, женщина рожала, и роды у нее проходили очень тяжело. Тогда ей явился некий старец и сказал:
— Радуйся, у тебя все будет хорошо! Только молись Богу.
— Ты кто? — Удивилась женщина.
— Я старец Никон Сушкинский.
— Я тебя не знаю…
— Но ты все равно молись, – ответил старец.
Когда все благополучно разрешилось, роженица рассказала мужу, что являлся ей «какой-то» Никон Сушкинский. На что муж ответил:
— Да я знаю, кто это. Я же детдомовский и воспитывался как раз на территории Никонова монастыря. Мы даже лазили в детстве в его пещерку…
Елена Дмитриева