– Журналист – тот человек, который должен любить общаться с людьми, или это не обязательно?

– Конечно, если ты не любишь общаться с человеком, никогда у тебя не появится интересный материал. Необходимо полюбить человека, с которым в данный момент разговариваешь.

– Как Вы пришли в журналистику?

– Уже в школе я знала, что хочу работать в сфере слова, потому что любила русскую литературу. В школе мы в большей мере изучали литературу XIX века. В то время было заведено писать дневники. Поскольку я любила читать дневники, то сама тоже начала вести дневник. Педагоги говорили нам: если мы хотим научиться мыслить, то должны научиться писать. Я знала, что хочу поступать на факультет журналистики, но рядом не было человека, который бы меня направил. Поскольку я гуманитарий, но всю жизнь с детства провела в радиоинституте, потому что у меня там работала мама, то поступила туда на специальность «Экономика организации, производство и управление радиоэлектронной промышленности». А предметы были комплексные: одна специальность объединяла три направления: это и менеджмент, и управление, и экономика – то, что стало важно потом, когда я стала редактором газеты.

В то время жизнь в институте била ключом, я туда хорошо вписалась. При этом я знала, что хочу быть журналистом. В «Рязанском комсомольце» – единственной молодежной областной газете – была школа юных журналистов. В редакции я попадала в творческую среду. Занятия вела у нас в то время Людмила Георгиевна Гоенко. Да и все журналисты доброжелательно относились к молодежи, которая туда ходила, каждый чем-то помог нам выстроить свою линию. Когда я заканчивала радиоинститут, мне предложили остаться в комитете комсомола при вузе. К этому времени я узнала, что существует высшая комсомольская школа, куда принимают на журналистику уже после вузов, но нужно сначала как-то проявить себя в общественной деятельности. Это мне было несложно, в то время мы в комитете осуществляли различные проекты: организовывали «звездные походы», патриотические мероприятия, параллельно я писала в газету, двигалась к своей цели.

Через три года меня отправили в Высшую комсомольскую школу в Москву. Практику в СМИ проходила в «Комсомольской правде». Защитила дипломную работу, основу которой составили мои публикации по экологии в «Комсомольской правде» и «Рязанском комсомольце». Мне предложили учебу в аспирантуре, но это мне было неинтересно, я не человек науки. Вернулась в Рязань, устроилась на работу в «Рязанский комсомолец», куда попасть было достаточно сложно, потому что выходила только одна молодежная газета на всю область. Наступала «перестройка», моя экологическая тема оказалась на волне, было много острых публикаций.

– Были какие-то необычные истории в первую пору Вашей журналистской деятельности?

– История связана с экологической тематикой. В России действовал экологический союз, в который я вошла, когда училась в Москве. Мы собирались, обсуждали разные вопросы. Поскольку я писала на эту тему, меня пригласили в Италию, в Неаполь, на конференцию. Подобные общественные зарубежные организации, пожалуй, были тихими иноагентами, которые пытались расположить к себе и действовать в России через активистов, способных влиять на умы людей. Нам оплатили проезд и проживание в Италии. Я выступила с докладом на конференции, но не более, так как на тот момент была уже замужем, мне было не до работы во всяких общественных фондах.

– Вам тогда чего-то всё же не хватало в жизни?

– Я всегда была в поиске, мне была интересна жизнь в разных её проявлениях. Не могу сказать, что мы были глубоко преданны партии, просто в той нашей жизни было много хорошего, те же стройотряды, например. Я три раза бала в стройотряде, как один из идейных активистов-стройотрядовцев ездила на Кубу на пятом курсе. У меня было много друзей. Мы жили весело, интересно, живо. Не заботились о деньгах, просто жили. Про Бога в моей среде никто не говорил плохо: никто не говорил, что верует в Бога, но никто и не хулил Его. В 90-е годы, когда рушилась экономика, был период, когда муж работал и не получал зарплату, денег не было и их не выплачивали месяц-два-три. Когда второй дочери было ближе к году, а старшей два с половиной, я пошла работать в «Рязанский комсомолец» на половину ставки. Там были задержки по зарплате, порой приходилось продавать детские вещи, чтобы прожить неделю. Когда деньги дешевели, все спешили в магазины, чтобы купить то, что нужно. Я покупала в детском магазине вещи на вырост. Но когда не было денег, приходилось эти вещи продавать. Это было тяжело.

– Как Вы воцерковились?

– В сложных материальных условиях я начала искать контакты с людьми, с которыми общалась в институте, о которых писала. В тот период в городе активно создавались разные ассоциации. Рязанскую ассоциацию предпринимателей возглавил выпускник радиоинститута Владимир Александрович Калашников. Я пришла к нему и спросила, нет ли у него какой-то работы для меня. Он очень обрадовался, сказал, что я должна сделать так, чтобы люди в Рязани знали про Иоанно-Богословский монастырь. И установил мне испытательный срок – месяц. Я была удивлена, так как думала, что буду помогать в пресс-службе и писать об их работе. Одним из направлений ассоциации была поддержка недавно открывшегося монастыря.

Меня отвезли в Иоанно-Богословский монастырь, представили архимандриту Авелю как представителя их организации. Я стала ездить туда и выполнять какие-то поручения. Вдруг мне открылся иной, духовный мир людей. Этот мир стал сначала интересен, а потом близок. Приедешь туда, зайдешь в храм, ждешь, когда освободятся отец Авель или игумен Иосиф (сегодня — Митрополит Иваново-Вознесенский и Вичугский), с которыми надо было обсуждать совместные дела. Они просто со мной беседовали, говорили о монастыре, рассказывали о Боге. Это было незабываемо. Игумен Иосиф рассказывал о духовной литературе, дал почитать книгу иеромонаха Серафима (Роуза) «Душа после смерти», которая произвела на меня большое впечатление. Часто меня спрашивали в монастыре, читаю ли я вечерние и утренние молитвы. И я начала их читать только потому, что не могла в ставшем для меня святым месте сказать, что я их не читаю. Просто глубоко уважала монахов и начала их слушаться. Меня стали спрашивать: «А вы причащаетесь? Исповедуетесь?». Так стала приезжать туда на службы.

С архимандритом Авелем

– Когда возникла идея «Благовеста»?

– Я стала задумываться о том, почему бы мне как журналисту не рассказать людям о православной вере. Я тогда еще работала в «Рязанском комсомольце», спросила в своей газете, можно ли сделать спецвыпуск или приложение, мне сказали: «Можно, ищи деньги». Обратилась в Рязанскую ассоциацию предпринимателей, меня поддержали. Приехала в монастырь с вопросом: «Благословляете в светском издании сделать православную страничку?» Благословили.

Когда вышел этот специальный номер, тут же через месяц выходит номер про экстрасенсов, потому что такая тема многих в то время интересовала, волновала, засасывала. Одну журналистку послали на съезд экстрасенсов, она сделала репортаж, его расширили до объема приложения. Это приложение вышло бесплатно, за счет редакции. Меня это тогда так поразило: только мы начали говорить о Боге, как тут же дьявол подсовывает свои россказни. Тогда я пришла в монастырь, рассказала, что так больше невозможно работать в газете, где мы пишем про Бога и тут же идет информация про эзотерику. И спросила батюшку, можем ли мы начать делать газету, которая была бы только православной? Отец Авель благословил. В Рязанской ассоциации предпринимателей тоже поддержали.

Я поехала в Москву, зарегистрировала газету как всероссийскую. Думала: «Пусть во всей России знают, что у нас происходит». Газета – орган коллективный, один человек может писать книгу, а газета – плод коллективного труда. Я привлекла журналистов, пишущих ученых, нашла единомышленников, собрала материал. Вскоре удалось сверстать номер. Так, в недрах «Рязанского комсомольца» появился «Благовест». Его планировали выпустить в декабре 1993 года, чтобы люди уже знали газету и с нового года могли её покупать.

Когда газета уже была сверстана, вычитана, мне сказали, что не отдадут её в печать. Начались трения лично со мной, редактора возмутило, что человек делает внутри газеты что-то не в том направлении, в котором они идут. Уволить меня не могли, потому что у меня были маленькие дети. Что же делать? Как быть? Я посоветовалась в монастыре с батюшкой, и он благословил меня увольняться. Таким образом, мы нашли компромисс: я увольняюсь, но первый номер «Благовеста» выходит на базе редакции. В результате в моей трудовой книжке после записи «Редакция газеты «Рязанский комсомолец», отдел коммунистического воспитания» следует запись – «Иоанно-Богословский монастырь». Я была там оформлена на тот месяц, пока редакция не стала юридическим лицом.

– Расскажите о важных людях в Вашей жизни, Ваших духовных наставниках.

– Мои наставники – это отец Авель и митрополит Симон. Я в то время еще не знала церковной иерархии, не понимала, что нужно было сначала прийти к архиерею, испросить его благословение на издание газеты. Господь меня привел в Иоанно-Богословский монастырь, во главе которого был наместник архимандрит Авель, который в то время был духовником Рязанской епархии.

Митрополит Симон читал газету, после первого или второго номера он меня к себе пригласил и попросил познакомить с автором материала Татьяной Ивановной Зверевой, сотрудником Рязанского института развития образования. Они с супругом были для нас с мужем светскими духовными наставниками, поскольку воцерковились чуть раньше нас, были уже укреплены в вере.

Татьяна Ивановна Зверева написала материал о секте, это была очень сильная статья. Владыка Симон пригласил меня и Татьяну, еще одного верующего подполковника, который писал нам в газету. После этой встречи мы стали чаще общаться с митрополитом Симоном, он нас направлял, давал советы, вводил в мир православия.

Ирина Евсина, Софья Никулина и Татьяна Зверева

– Какой самый сложный жанр журналистики, на Ваш взгляд?

– Самый сложный – это очерк. Но он практически отсутствует в современной прессе. Чтобы написать хороший очерк, в советское время журналисту нужны были недели две: съездить в командировку, собрать материал, а потом, ни на что не отвлекаясь, подготовить его к публикации. Сейчас этого времени ни у кого нет. Мне самой близок жанр интервью, потому что интересны люди. Поскольку в православии много интересных людей, мне интересны их размышления, их мысли, все то, о чем они хотят сказать.

– Вы еще удивляетесь чему-то, когда слушаете своих героев?

– Я не перестаю удивляться людям, которые трудятся во славу Божию. В Церкви много искренних людей, которые служат Богу не ради хлеба куса, а ради Иисуса. Часто читатели просят: «Напишите о семьях». Я знаю много хороших семей, но не все хотят раскрываться. Интересно отыскать ключик к счастливому замку, узнать, почему семья благополучно сложилась, дети встали на православный путь. Как этого достичь? Про такие семьи важно рассказывать, потому что нам всегда хочется иметь пример в жизни рядом с нами, чтобы понимать, куда расти и осознавать, что делаем не так в своей жизни. Я сама и многодетная мама, и многодетная бабушка, время идет, жизнь меняется, и ситуация в мире меняется. Я с большим уважением отношусь к многодетным семьям, сейчас гораздо труднее быть мамой и папой, чем в наше время.

– Почему?

– Нам было материально гораздо тяжелее, чем сейчас, но в то время не было столько информации, не было такого количества людей, влияющих на умы наших детей. Быть авторитетом для своих детей сейчас очень тяжело, поэтому нужно стараться родителям расти не только в профессии, но и осваивать ту сферу, которая интересна их детям.

– Что значит для Вас быть женой поэта, писателя, публициста?

– Чтобы быть женой поэта, писателя, нужно для начала самой разбираться в литературе, в поэзии, быть самой как-то причастной к этой сфере. Мне повезло, я работала в редакции, а вокруг всегда собирались творческие люди: поэты, писатели, художники, архитекторы. Быть женой любого творческого человека непросто. Когда идет творческий процесс, человек погружается в себя и может ничего не замечать вокруг. Для того, чтобы творить, что-то создавать, что-то делать, он должен отрешиться от всего. В творческий процесс невозможно вмешиваться. Журналист и писатель – это разное. Если журналист может как-то оторваться от своего материала, то писатель нет.

– А что значит для Вас быть журналистом.

– В журналистике ненормированный рабочий день, я привыкла к этому, для меня это нормально. Для меня нет такого понятия, что суббота и воскресенье – это нерабочий день. С другой стороны, я счастлива тем, что многие события в православном мире происходят по выходным, для меня это не нагрузка, а жизнь, радость. Пойти в храм, потому что, например, патриарх приехал. Я молюсь, радуюсь жизни, я в этом живу, поэтому для меня это и жизнь, и работа. Я счастливый человек, который занимается тем, чем живет, чем душа полна.

– Вы согласны с тем, что газету «Благовест» называют «летописью Рязанской епархии»?

– Не могу сказать на 100%, но в целом так оно и есть, потому что уже больше 30 лет мы пишем о наших монастырях, о наших священниках. Много людей прошло в качестве авторов через нашу газету, много информации было опубликовано. Бывает, что мы в чем-то ошибаемся, бывает. Это могут быть описки в цифрах, оговорки. Газета – это не архивный документ, нет, но это отражение жизни.

– В год 30-летия «Благовеста» решением городской Думы Вы награждены медалью Н.Н. Чумаковой за благотворительную деятельность в Фонде святителя Василия Рязанского. Расскажите об этом.

– Я рада, что могу совмещать деятельность теоретическую – выпуск газеты, с практической – помощью людям. Газета выходила, мы описывали разные жизненные случаи. Я думала, как этим людям можно помочь, помимо того, что мы о них напишем в газете. Была история про одну женщину, с которой я в свое время еще лежала в роддоме. Она была из достаточно состоятельной семьи, но родила второго ребенка, который оказался тяжелым инвалидом, муж ушел из семьи, она оказалась в тяжелейшей ситуации, у нее не осталось средств к существованию. Я описала её историю в газете, призвала помочь, люди стали откликаться: кто вещами, кто денежными средствами. У меня в семье тоже была тяжелая ситуация с ребенком, который одно время был на инвалидности, мне в той ситуации тоже помогли люди. Господь услышал моё желание помогать, в какой-то момент ко мне поступило предложение быть директором благотворительного фонда.

– Вы еще и член регионального отделения Союза православных женщин?

– Долгое время я участвовала в работе рязанского отделения всероссийской организации «Родительское собрание», связанной с вопросами образования и воспитания. Мы реагировали на острые вопросы, проблемы, угрозы по введению в школах секспросвета, проникновению сектантов. Предупреждали об этом через газету. Писали письма в различные организации. Поскольку активные участники этой организации со временем стали уже бабушками и дедушками, она постепенно снизила свою активность. С недавнего времени я стала членом Союза православных женщин.

– Какой должна быть современная православная женщина?

– Она должна быть неравнодушной, деятельной в своей сфере, которую она понимает, дипломатичной в своей семье, со своими близкими, родными, друзьями, потому что не все друзья у нас воцерковленные, но это не значит, что не стоит с ними общаться. Среди моих друзей есть много таких женщин, которые еще не воцерковились, но ходят иногда в храм, благосклонно относятся к вере. Больше точек соприкосновения я нахожу, конечно, с людьми Церкви. Чем больше я узнаю о них, тем шире мне раскрывается этот мир.

– Быть бабушкой для Вас – это уже не то, что быть мамой?

– Конечно. Это уже второй эшелон. Бывает, что я думаю как-то иначе, чем родители, но не имею права активно вмешиваться в процесс воспитания. Главное, что мы дали нашим детям – это вера. Все наши три дочери ходят в храм, у двоих уже есть дети, которые тоже ходят в храм. Это важно. Это главное. Это плод воспитания нашей семьи. Какие-то разногласия в процессе воспитания могут быть, но это детали.

Беседовала Наталья Гордиенко