— Мне кажется, мы не можем ожидать, что наше слово обязательно изменит всякого слушающего нас. И не только потому, что мы неудачные проповедники. А ещё и потому, что у каждого человека своя свобода. Но также у каждого человека и своя инерция, и он, случается, слышит и понимает что-то не сразу. Вы были смущены, что не смогли в ответе своём быть крепкой и уверенной. Но, возможно, это было не потому, что Вы как-то слабо или малоосознанно веруете, а просто потому, что слушатель был не таков, который даёт слову говориться легко.
Преподобный Серафим вообще советовал, находясь в антихристианской обстановке, не афишировать свои убеждения (но, конечно, и не скрывать, если таковое исповедание потребуется). А древний апологет Тертуллиан как-то заметил, что никакого приобретения от спора с иноверными нет, кроме как порча желудка или мозга. Это, конечно, шутка, но, как говорится, в каждой шутке лишь доля шутки.
Вероятно, этот собеседник Ваш и не собирался Вас слушать, а был в намерении Вас переубедить в свою сторону, оттого разговор и не складывался. Вам можно было его спросить: а Вы действительно хотите узнать основы нашей веры? Для чего Вы такой разговор заводите? И если он скажет, что да, хочет узнать, тогда можно говорить. И Вы правы, говорить стоит самые простые и лаконичные вещи. И предоставлять действие этих слов воле Божией. Бог может дать силу нашим простым словам. Но не обязательно мы должны почувствовать, что наши слова сильны.
Например, можно сказать так. Мы веруем, что Бог наш – Троица, на основании слов Самого Господа нашего Иисуса Христа, неоднократно говорившего об Отце, о Себе, как Сыне, и о Святом Духе. Самое ёмкое из высказываний таково: «Идите и научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф.28:19).
В Ветхом Завете это учение не было выражено в достаточной ясности. Причина этого в том, что древние евреи не смогли бы воспринять это учение как должно, впали бы в неправильное понимание — действительно, как многобожие. И лишь воплотившийся Сын Божий открыл это учение с ясностью.
Бог Един по существу, но Троичен в Лицах: Отец, Сын и Святой Дух.
Это учение непостижимо на уровне рассудка, поэтому и ни одна естественная философия не смогла возвыситься до учения о Триедином Боге. Этот догмат был с самого начала камнем преткновения, как для иудеев, так и для язычников. Дело в том, что человек нигде в земном опыте не видел такого, чтобы три разных лица, будучи едиными по существу, были бы по существу же ещё и нераздельными.
Чтобы лучше это понять, святые отцы приводили для примера привычные нам образы: солнце и исходящие от него свет и тепло (святитель Афанасий Великий); источник воды, происходящий из него ключ и собственно поток или река (святитель Григорий Богослов). Часто святые отцы использовали и аналогии с человеком, усматривая некое подобие Троицы в устроении человеческой души. Блаженный Августин, например, использовал аналогию память (ум) – мышление (знание) – воля (любовь). Ещё одной из древнейших таких аналогий является уподобление Лиц Троицы человеческим уму, слову и духу (дыханию), которые «по единовременности своего начала и по своим взаимным отношениям служат образом Отца, Сына и Святого Духа».
Но все примеры, заимствованные из этого тварного (сотворенного) мира, несовершенны и неудовлетворительны для того, чтобы представить в нашем уме догмат о Пресвятой Троице должным образом. Преподобный Иоанн Дамаскин говорит, что «невозможно, чтобы среди тварей был найден образ, во всем сходно показывающий в себе самом свойства Святой Троицы».
Все древнейшие доникейские символы веры (тот есть ранние, до Первого Вселенского собора в Никее) содержат исповедания веры в Троицу. И все Вселенские соборы содержат это исповедание.
Церковь словами святых своих учит, что только учение о Святой Троице способно помочь нам понять дело Искупления и Спасения человечества, совершённое Сыном Божиим. Это учение даёт нам видеть, какова любовь Божия к человеку, даёт нам хоть несколько войти в тайну Божественной жизни, которая не поддаётся словесному описанию, и всё же она постигается, насколько возможно человеку. Икона Пресвятой Троицы, написанная преподобным Андреем Рублёвым – очень яркое свидетельство того, как в образах, помимо слов постигается эта тайна. Вся атмосфера этой иконы, каждая черта – говорит.