Быть громам, и быть ударам!
Быть сверканью в облаках,
И ручьям по крутоярам,
И потопам на лугах! […]
Вскоре, вскоре, в бранном споре,
Закипит весь мир земной:
Чтоб страданьями — свободы
Покупалась благодать;
Чтоб готовились народы
Зову истины внимать;
Чтобы глас её пророка
Мог проникнуть в дух людей,
Как глубоко луч с Востока
Греет влажный тук полей.
«Он ханжа!»
Есть стихотворение («Остров»), переведенное на английский Уильямом Палмером, многолетним корреспондентом Хомякова, где поэт писал, что величие Британской империи будет отнято у неё за грехи, и место её на мировой арене займёт Россия. И в то же время поэт осознавал, что для принятия такой глобальной роли, для совершения святого подвига Россия нуждается в раскаянии, исправлении, очищении, возвращении к жизни на основаниях твёрдой веры («Раскаявшейся России»):
Не в пьянстве похвальбы безумной,
Не в пьянстве гордости слепой,
Не в буйстве смеха песни шумной,
Не с звоном чаши круговой,
Но в силе трезвенной смиренья
И обновленной чистоты,
На подвиг грозного служенья
В кровавый бой предстанешь ты.
Но, как и любой пророк, А.С. Хомяков не был принят своими современниками-соотечественниками. Вот что говорил о нём историк и журналист Михаил Погодин в посмертной речи: «Здесь он не был принят, потому что он был только штаб-ротмистр, там потому, что хозяева безграмотны и не слыхали имени Хомякова; там потому, что беседа его считалась заразительною. Хомяков подвергался часто всякого рода насмешкам, клеветам, ругательствам. Он славянофил, говорили одни, он хочет возвратиться к старине, он, следовательно, защищает кнут и вступается за правеж. Он ханжа, восклицали другие, не ест рыбы Великим постом и соблюдает среды и пятницы».
Годы его детства были судьбоносным временем в российской истории. То были годы Отечественной войны и победы над Наполеоном, «избавления церкви и государства российского от галлов и двадцати народов», как было записано в церковных служебных книгах, избавления от иностранного влияния, сдерживавшего развитие страны в течение многих столетий. За интеллектуальную независимость от Европы, самосознание российского народа и за славянское братство и выступал всю жизнь А.С. Хомяков. В единении славян, которое возможно только если они отойдут от «германства», и заключалась основная мысль славянофильства.
Хомяков много публиковался в периодической печати. В сферу его интересов входили философия, история, лингвистика (он знал около 30 языков), юриспруденция, искусство, поэзия. Он написал проекты освобождения крепостных и создания сберегательных земских банков, изобрёл сеялку, хлебосушилку и каток для укатывания зимних дорог.
Семья поэта
Через поэта Н. М. Языкова, принадлежавшего к кружку Киреевских, Алексей Степанович познакомился с его сестрой Екатериной Михайловной, и в 1836 году они были обвенчаны. Вопреки нравам времени, тридцатидвухлетний жених был равен по чистоте своей восемнадцатилетней невесте. Клятва о целомудрии, данная Хомяковым матери, была сдержана. Таков был этот союз. Мог ли он не привести к счастью? И действительно, счастье было полное, какое только доступно человеку на земле. Этим счастьем дышит каждое слово, дошедшее до нас из этого времени жизни Алексея Степановича и его молодой жены.
У супругов родились девять детей, из которых выжили семеро. Двое первенцев умерли от скарлатины в 1838 году. Их памяти посвящено стихотворение «К детям»:
Бывало, в глубокий полуночный час
Малютки, приду любоваться на вас;
Бывало, люблю вас крестом знаменать,
Молиться, да будет на вас благодать.
[…] О дети! В глубокий полуночный час
Молитесь о том, кто молился о вас,
О том, кто любил вас крестом знаменать;
Молитесь, да будет и с ним благодать,
Любовь Вседержителя Бога...
Это стихотворение было переведено на английский Уильямом Палмером, священником из Оксфорда, что и послужило поводом для начала многолетней переписки с Хомяковым, в которой обсуждались, в частности, признаки «истинной Церкви».
Если не считать трёх переводов Палмера, поэзия Алексея Степановича остаётся не переведённой на иностранные языки, поэтому мы дополнили нашу заметку новым переводом одного из его духовных стихотворений.
Дмитрий Шаталов
***
Заря
Тебя меж нощию и днем
Поставил Бог, как вечную границу,
Тебя облек Он пурпурным огнем,
Тебе Он дал в сопутницы денницу.
Когда на небе голубом
Ты светишь, тихо дорогая, —
Я мыслю, на тебя взирая:
Заря!
Тебе подобны мы —
Смешенье пламени и хлада,
Смешение небес и ада,
Слияние лучей и тьмы.
Dawn
A timeless borderline you are
That God twixt night and day put down;
He clothed you in a scarlet gown,
He gave you a companion in the morning star.
When in the heavenly azure
You give off light and calmly fade,
I look at you and ruminate:
We are like you, the Dawn of day—
A mix of blazing flames and cold,
Of heaven and the underworld,
A blend of light and shadows grey.
(Перевод на английский Дмитрия Шаталова)
***
Надпись на картине
(Ангел спасает две души от сатаны)
Я видел, как посланник рая
Две души в небо уносил,
И та прекрасна, и другая,
Но образ их различен был:
Одна небес не забывала,
Но и земное все познала,
И пыль земли на ней легла,
Другая чуть земли коснулась
И от земли уж отвернулась,
И для бессмертья сберегла
Всю прелесть юного чела.
An inscription on a painting
(An angel is saving two souls from Satan)
I saw a messenger of heaven
Whisk off two souls from the Earth;
They both were lovely, but their beauties
Were clearly not of equal worth:
The first remembered heaven’s light,
But in the worldly took delight
And with the dust of Earth was stained;
The other had just touched the ground,
When from the Earth she turned around
And for the afterlife retained
Her fair brow of a maid.
(Перевод на английский Дмитрия Шаталова)