Так вот. Раз в полгода я приезжала к своим бабушке и дедушке, как в этот самый Варанаси. Только глаза их и их соседей были с искринкой, будто жить они собирались вечно. Я чувствую теперь, что так оно и есть.

Прямо с порога бабушка начинала экзамен по всем тонкостям церемонии. Я думаю, вы уже догадываетесь, какой. Не догадываетесь? Церемонии проводов в последний путь, конечно же! Дед был родом с Казачьей слободы, бабушка – с Чёрной. Это слободы Шацка, города с засечной черты.

Бабушкина мать, Санюха, была членом православной общины с очень строгими правилами. Про святых сестёр этой общины и книги в церковных лавках продаются. Это сестры Петрины.

Вот эта смесь глубоких народных, казачьих и православных обычаев самым прямым образом вбивалась в мое сознание, причем, непосредственно клюкой прабабушки Санюхи. Нет-нет, она не била детей. Просто на службах в храме нам, детям, полагалось стоять так же ровно, как и взрослым.

Никаких «деточка, ты устала, сядь на приступочку, погуляй вокруг храма» у нас не было. Прабабушка стояла сзади, за переминанием с ноги на ногу следовал удар клюкой между лопаток.

Так и научились стоять «на воздусях», то есть, не чувствуя усталости. Да и вообще, откуда у детей усталость? Бегать дотемна по окрестностям слобод, прудам и оврагам ведь никто не уставал?

По вечерам, в пятницу, у нас в доме собиралась и бабушкина община: не такая строгая, душевная и хлебосольная. Дед построил для своей семьи и этой общины баню, где парились по очереди, на терраске дома пили чай, вели длинные беседы.

Сначала обсуждали помидоры. Всегда. Потом картофель и жука, который его ел. Потом свои другие дела. А когда, чистые, уже собирались все, то начинали обсуждать, кто и как готов к переходу. В жизнь вечную.

На фото: семья деда, жители Казачьей слободы Шацкого района Рязанской области

Это было главным делом казака или казачки – подготовка к Царству. Поэтому сначала обсуждали, кто когда и как причастился, потом, какие наряды закуплены – сами догадываетесь, для чего, – и какой тюль завезли в магазин, из которого будет красивое покрывало, – сами догадываетесь, куда. Потом пересказывали Писание, разные его части, и что сказала на этой неделе Санюха – непререкаемый авторитет во всех этих вопросах.

Сейчас я понимаю глубокую пользу этой общины для каждого: как бы без неё бабушка с дедом вырастили меня, если забрали от родителей еще младенцем (из-за неподходящих с их точки зрения бытовых условий, обрушившихся на молодую учительскую семью, проживающую в старом учительском доме по распределению после учебы)? Ведь дед Иван и баба Маша работали, про детский сад и слышать не хотели – вот и вырастили, так сказать, сообща с соседями: кто дома был, к тому и вели «дивчину».

С детства мы боялись только одного человека в Слободе: Санюху. Тогда мы еще не умели отличать страх от трепета.

И когда наша прабабушка однажды с утра попрощалась со всеми, на работу проводила, накормила, корову подоила, да и заметила, что теперь, без неё, с коровой будет трудней управляться, ей ответили, что она ещё всех переживёт, да и на работу ушли. А когда вернулись, уж она сама себя убрала, подушку с девичьими косами под голову положила (такой обычай у них был, брать все волосы с собой), да и отошла туда, куда душа её звала. Это было даже не очень странно.

Только вот, когда теперь мы удивляемся, как так было, мы не представляем, какую жизнь она тут жила. Это была настоящая жизнь русского трудового православного народа. И Царство этого народа – Христово. Оно на земле и на небе. И соединял собой народ небо и землю. Они не искали смысл жизни, с этим смыслом они жили. И знали его. Опытно.

И ничуть мы были не менее интересны, чем жители Варанаси и других загадочных городов. Только своих чудес не замечаем. А надо бы вспомнить, помнить и другим рассказать. Ведь народная культура – не только песни. Это еще и живой ежедневный подвиг духа и тела наших предков. Вот его надо вспомнить сейчас, делать, что по силам, не размягчаться в мыльных шоу – вредны они для русского человека.

Юлия Долматович