— Давайте начнем с того, как Вы решили поехать в зону СВО?

— Думаю, что сегодня именно там решается судьба России как этноса, судьба русских как носителей определенной ментальности. России, как места, где русские разных национальностей всегда умели уживаться друг с другом. Знаете, мне крепко за пятьдесят, и я не раз задавался вопросом, для чего живу. Чтобы угодить Богу, чтобы жить в любви, которая стремительно оскудевает. Служить Богу и ближним, как бы это ни звучало высокопарно, должен каждый из нас. Но это ведь даже понять не всегда просто, воплотить тем более. Каждый, пробираясь к пониманию этого, проходит свои тернии. А ближний — это не только родственник, но и просто человек, который в тебе нуждается. Собственно, это обычный подход для русского человека, исторически обычный, но нами в последнее время, увы, немного потерянный. Так что, конечно, я хотел как-то поучаствовать. Сначала пытался отправлять деньги и вещи через волонтерские организации. Потом понял, что такая работа должна быть системной.

— И Вы взялись создать такую систему?

— Так совпало — мне позвонил один близкий знакомый, Артур Кремнев. Он рассказал, что купил на свои деньги квадрокоптеры и искал, как их переправить. Мы организовали поездку, он на собственной машине на свой страх и риск поехал на двенадцать дней на Донбасс, проехал от Донецка до Херсона. Был момент, когда три дня не было связи. Мы волновались — это мягко сказано. Артур, Слава Богу, благополучно вернулся, рассказал о проблемах, о помощи, которая там требуется. Тогда я понял, как должна выглядеть системная помощь Донбассу: действовать через официальный фонд будет быстрее и эффективнее.

И мы начали поиск соучредителей. Параллельно с этой работой мы подготовились к следующей поездке, и поехали уже с Артуром вдвоем. К тому моменту он через Телеграм-канал собрал большое количество помощи: для военных, для детей из детских домов, для мирных жителей. Донбасс показал мне, насколько в военных условиях люди честнее и прямее. Я увидел, как реагируют местные жители и ополченцы (представители Народной милиции ДНР и ЛНР) на помощь простых россиян, а не только государства. Можно без преувеличения сказать, что, не будучи гражданами России, именно они, люди Донбасса, формируют будущее нашей страны.

— А с каким подразделением ополченцев Вы общались?

— С батальоном «Восток». На тот момент не смогли встретиться с командиром, Александром Ходаковским, но общались с замечательным парнем из «Востока», его зовут Владислав Шинкарь, позывной Шиба. Он из Донецка, еще в 2014 году продал успешный бизнес в Москве, вернулся к себе защищать Родину и воюет до сих пор. У него нет обеих ног — протезы. Но когда с этим человеком общаешься, инвалидом чувствуешь себя. Столько у этих людей воли, желания жить и менять мир к лучшему. Видя, как они живут и что выдерживают, понимаешь, что они — как бронежилет между Россией и Западом. И конечно, хочется, чтобы эта поездка не осталась разовой акцией, чтобы мы могли и дальше участвовать в жизни этих людей, помогать им не меньше, чем они помогают нам.

— Итак, Вы зарегистрировали фонд «За наших!»...

— Одна из его уставных задач — помощь военнослужащим и членам их семей. Причем нашим военным, к сожалению, передать что-то можно в основном при переформировании, в тылу. А на передовой доступ проще к ополченцам, поэтому так получилось, что пока мы больше общаемся и помогаем именно им. Стараемся уделить внимание и населению, детям на территории боевых действий. Так, под нашим попечением оказалось два детских дома — коррекционный и дом для детей-сирот.

Там работают потрясающие люди. В 2015 году, когда у них начались боевые действия, пока не было государственного обеспечения, сотрудники из собственных домов носили еду, чтобы кормить детей. При минимальном бюджете для ребят созданы очень хорошие условия: работники сами рукодельничают, что-то организовывают, шьют, ремонтируют. Мы сейчас хорошо понимаем, что им нужно, готовим адресную помощь.

— С какими мыслями Вы туда ехали?

— По дороге туда за нами шла еще одна машина — ребята из Москвы везли продукты для местных детей. Мы с ними пообщались, и знаете, возникла надежда, что наша жизнь всё-таки начнет меняться. Что все больше людей готовы думать не о «расширенном потреблении», а о тех, кому хуже, кто нуждается в помощи. К сожалению, иногда нужно всё потерять, чтобы понять некоторые вещи … Господь иногда вразумляет скорбями и болезнями. Болезни у нас были — но не особенно это помогло, в храмы и помогать ближним мы не побежали. Пришло время скорбей, а мы всё пытаемся делать вид, что оно пришло не к нам. Но все-таки есть ощущение, что люди просыпаются. Простой пример: половину средств на поездку мы собрали буквально за два дня.

Сегодня нужно максимальное вовлечение людей в ситуацию, формирование понимания, что история без нас, мимо нас не пройдет, это мы тоже сформулировали как задачу фонда. Это важно и сейчас, чтобы люди помогали, участвовали в сборах — и потом, чтобы не получилось, что наши ребята вернутся из зоны боевых действий, а тут ничего не поменялось, и их встретит сытое равнодушие. Посмотрите на Белгород, как жители объединились. Бревна для блиндажей заготавливают. Посмотрите, какое там единодушие во всей области, какая забота о населенных пунктах, которые пострадали. Мы ехали не к самому близкому пункту пересечения границы, со стороны Луганска, на не самой скоростной машине. И ехали при этом всего 12 часов — нам важно помнить и понимать, насколько всё происходящее там рядом с нами, война пришла уже к нам.

— А ведь люди действительно отказываются это осознавать. Или реагируют с агрессией. Сколько русских людей у нас в соцсетях осуждает собственную армию, критикует всё и вся…

— Разные политические взгляды и критика правительства — это нормально. Как не критиковать-то? Всегда есть, за что критиковать, любого – не только правительство. Но стоит подумать — а какие у нас перспективы? Дальше склоняться перед мировым гегемоном, обслуживать энергетические потребности других стран с вырождением собственного народа? Президент пытается переломить эту тенденцию, за это трудно критиковать.

Понятно, что никому не нравится война сама по себе — она в принципе не может нравиться людям с нормальной психикой. Если человек рад войне — он либо болен, либо на ней наживается, зарабатывает на каких-то поставках, она для него «просто бизнес» так сказать. Поэтому понятно, когда обыватель боится и критикует СВО. Другой вопрос — а какие были варианты?

Я много общаюсь с военными, с теми, кто «в теме». И я тоже спрашивал их: «Может, надо было все же дать им начать первыми?» У нас тогда была бы «совесть чиста». И все, кто «в теме», отвечают примерно одинаково: «Украина к этому готовилась много лет. Если бы мы дали им в полной мере развернуть боевые порядки, Донбасс и нас смели бы до Ростова». Вот в 41-м году мы не начали первыми… Неизбежность конфликта при действующем политическом курсе Украины была очевидна очень давно, фактически все тридцать лет, как они пошли по пути нацизма. Смешно было только сначала, со временем стало ясно, что ситуация крайне серьезная.

Но в обществе по-прежнему крепок вот этот потребительский псевдопацифизм: «Да как-нибудь оно бы обошлось бы». У меня есть знакомый, с которым мы встретились в день начала СВО, у него была очень жесткая позиция: мы агрессоры, фашисты, и так далее, и тому подобное. Он бизнесмен, собрался уезжать, сын уже живет за рубежом, он давно сориентирован на Запад и никогда не интересовался реальной картиной происходящего у нас. Когда ты годами живешь со сбитыми нравственными ориентирами, в мире либеральных ценностей, для тебя лично всё хорошо, пока спокойно. Где-то там есть какой-то фашизм, каких-то детей на Донбассе убивают — и вдруг реальные боевые действия начинаются с участием твоей страны, это же может коснуться тебя или твоей семьи. Понятно, что наступает шок от выхода из зоны комфорта.

— А давайте всё же проясним, что именно Вы понимаете под либеральными ценностями?

— Либеральные ценности — это в первую очередь ценность жизни и только жизни. Казалось бы, что тут плохого? Жизнь человека конечно же ценность! Но тут фокус сбит на то, что ценна моя жизнь, потому что вне веры жизнь существует только здесь, закончилась моя жизнь — закончилось всё. И дальше логичный вывод — что такое жизни каких-то других людей в сравнении с моей жизнью? Да ничто! Понимаете? Это же людоедский по сути своей подход. Пока в жизни общества всё хорошо, стабильно — это не так заметно, но в период испытаний либеральные ценности — это убийственные ценности. Какое там пострадать «за други своя» — да человек за себя любимого и собственной родне глотку перегрызет.

— Война — травматичный опыт, даже когда видишь её недолго и понимаешь, что пока еще есть, куда уехать из зоны боевых действий. Какой след эта поездка оставила в Вашей душе?

— Это тяжелый, но очень важный опыт. Одним из пунктов нашей поездки была Волноваха, там ВСУ при отступлении в марте сожгли новый храм. Остался рядом небольшой храмик во имя Тихвинской иконы Богородицы. А священник, отец Александр, организовал полевую кухню, ежедневно там готовят для местных жителей, для всех, кто придет. Я имел честь побывать в этом храме на Литургии, батюшка благословил послужить на клиросе. Однажды мне довелось паломничать на Афон. И вот представляете, для меня эта поездка в Волноваху по внутренним впечатлениям сравнима с поездкой на Святую Гору. Война предельно обнажает все смыслы и помогает понять, что в жизни действительно важно.

Беседовали священник Димитрий Фетисов, Елена Фетисова