Да, действительно в церковной среде довольно настороженное отношение как к этому фильму, так и вообще к идее экранизации Евангельских событий, в которой Спасителя будет играть артист. Причин тому несколько.
Во-первых, всякого рода пересказ Евангелия в какой бы то ни было форме – это всегда определённая интерпретация. Я, или другой священник, на проповеди пересказываю Евангелие и таким образом интерпретирую его. То есть, выделяю ту сторону, которая в данный момент мне кажется важнейшей в контексте проблем современного человека – меня самого и моего реального прихожанина.
Вопрос только в том, в каком духе я провожу этот пересказ: в духе православной традиции, или же какого-либо другого, субъективного, на наш православный взгляд, понимания. Например, католического.
Дело в том, что чрезмерно экзальтированный упор на сопереживание страданиям Христа делает именно католическая традиция.
Там есть даже определённые духовные упражнения, во время которых христианин должен себе представлять события, произошедшие на Голгофе, стараясь максимально сопереживать им. У некоторых католических подвижников в результате таких медитаций сверхъестественным образом появляются стигматы – раны в тех местах тела, в которые был уязвлен Господь.
Православная же традиция настаивает на том, что сфера чувств очень важна, но при этом поверхностна. Она раньше всего разрушается в человеке грехом и позже всего восстанавливается. Ей нельзя доверять в полной мере. Ведь человек сколько угодно может чувственно и слезливо сопереживать благородному герою или героине сентиментального романа, но на реальную его жизнь это вряд ли повлияет.
Поэтому православная традиция обращается прежде всего к уму человека. И именно оттого страдания Господа (а также Иоанна Крестителя, Вифлеемских младенцев, архидиакона Стефана и других святых людей) в Священном Писании описываются довольно схематично. Хотя, если бы их описывал именитый голливудский режиссёр, они обязательно бы были преисполнены разного рода подробностями и штампами.
Представьте себе сценарий фильма про Иоанна Крестителя. Капающая вода, свет, пробивающийся сквозь узкую темничную решётку и падающий на измождённое, с выступающими скулами и впалыми глазами лицо пророка. Шаги приближающегося спекулатора, для которого отрубить голову ни в чём не повинному праведнику – всё равно, что сорвать зрелое яблоко с ветки.
А дальше гвоздь программы, ради которого многие и пойдут в театр и поставят рекорд по кассовым сборам – отрубание головы… И тому подобное.
Мы видим, что ничего подобного нет в самом Евангелии: «Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей. И тотчас, послав оруженосца, царь повелел принести голову его. Он пошел, отсек ему голову в темнице, и принес голову его на блюде, и отдал ее девице, а девица отдала ее матери своей. Ученики его, услышав, пришли и взяли тело его, и положили его во гробе.» (Мк. 6: 26-28).
Обратите внимание как в православной и католической традиции изображают само распятие. У нас Иисус Христос хотя распят, но уже как бы во славе – Он как бы парит на Кресте, обнимая широким жестом всё человечество. В римском же католицизме нередко изображают провисшего, или выгнутого в предсмертной конвульсии измученного страдальца.
Православная Церковь в день смерти Спасителя на Литургии Великой субботы поет: «Да молчит всякая плоть человеча и да стои́т со стра́хом и тре́петом…» - это призыв к молитвенному сосредоточению, а не мелодраматическим рыданиям. Даже ангельские силы, как сказано далее в этом же песнопении, закрывая лица, поют - «Аллилуйя», то есть они в первую очередь славят Бога, даже ужасаясь Его страданиям.
Кроме того, мы не считаем уместной ситуацию, когда воплотившегося Сына Божьего играет артист. И дело не только в том, что это некоторым образом уничижает образ Спасителя (ведь этот же артист потом может играть уже гангстера в боевике) а ещё и в том, что кинографический образ потом будет представляться зрителю во время молитвы. А наша молитва, по учению святых отцов, должна быть безОбразной (хотя чаще она бывает безобрАзной).
Поэтому тем благочестивым людям, которые желают отрезвить свою душу воспоминанием о страшной драме, произошедшей два тысячелетия назад на Голгофе, я рекомендую просто прийти и прослушать двенадцать страстных (то есть повествующих о «Страстях» - страданиях Богочеловека) Евангелий. Эти двенадцать евангельских отрывков в храмах читают в Великий Четверг вечером.