Фарфоровый кролик Эдвард пребывал в семье девочки Абилин, которая очень его любила. А он вот никого не любил и слушать никого не хотел, если говорили не о нём. Но однажды Абилин с родителями отправилась в морское путешествие, взяв с собой и свою любимую игрушку.

Эдвард выпал за борт корабля и оказался на дне моря, где и пролежал до тех пор, пока буря не вынесла его к людям… Так начались его приключения, во время которых он постепенно научился любить.

Вера в то, что испытания непременно приводят испытуемого к добру уже в этом мире, наивна. И думаю, большинство из нас по печальному опыту знает, что эта вера ошибочна. Возможно, чтобы предупредить нас об этом, Кейт ДиКамилло устами одной из героинь рассказывает нам сказку внутри сказки, и сказку неожиданно жестокую, диссонирующую с общим настроением истории про кролика Эдварда – про принцессу, которая никого не любила, была за это превращена в бородавочника и убита гвардейцами, которые разыскивали её же (только в облике девушки, а не облике бородавочника). Но эта сказка в сказке – всего лишь краткий фрагмент, что-то вроде быстро прошедшей судороги, после которой автор возвращает нас к основному повествованию, которое вообще легко раскладывается на отдельные впечатляющие картины. Вот Эдварда находит старый рыбак и приносит домой, чтобы порадовать жену. Вот дочь рыбака выбрасывает Эдварда на свалку, где его находит собака, которая дружит с бродягой – так Эдвард попадает в ещё одну компанию друзей.

Сюжет развивается, Эдварда теряют и находят, и сам Эдвард теряет и находит друзей, учится любить, учится болеть за любимых и любящих. То есть гордый и неприступный фарфоровый кролик учится быть беззащитным.

Вот часто ли мы задумываемся о том, что любви надо учиться? Если кому-то из вас придёт охота это утверждение оспорить, расспросите специалистов, которые работают с воспитанниками детских домов, с теми, кто родительской любви оказался лишён. А ведь родительская любовь – это не только проявление естественных чувств, для младенца это своеобразная начальная школа любви, ведь именно от родителей он узнаёт, кто он и как ему себя вести в той или иной ситуации.

Оказывается, что нормальное воспитание человека невозможно без двух, казалось бы, взаимоисключающих направлений. С одной стороны, мы прививаем ребёнку различные навыки именно для того, чтобы он в этом мире был как можно более защищённым. С другой стороны, мы учим его любить – то есть раскрываться, сбрасывать броню, быть уязвимым в любви, в идеале практически беззащитным. Тот же, кто при воспитании ребёнка пытается обойти эту двойственность (например, учит своё чадо житейской псевдомудрости: «Не верь этим мужикам / бабам, все они…» или даже того круче: «Не верь, не бойся, не проси», распространяя этот принцип на весь окружающий мир), растит несчастного человека, нравственного калеку.

Беззащитность – следствие доверия. Возможно ли между людьми абсолютное доверие? Один Бог это знает. В любом случае, разумная осторожность в отношениях с людьми – не грех.

Об этом говорится и в Священном Писании, этому учили и святые подвижники новозаветной Церкви. Но эта осторожность не имеет ничего общего с подозрительностью героя вестерна, чуть что выхватывающего револьвер. Она – не от вражды, а от осознания слабости падшей человеческой природы. Но личная близость между людьми – и в любви, и в дружбе (которая на самом деле тоже разновидность любви) – возможна только в доверии. Опыт показывает, что та или иная степень доверия необходима вообще для любых положительных отношений между людьми. И напротив, как говаривал Джон Сильвер, «джентльмены удачи» редко доверяют друг другу». (Здесь уместным будет также вспомнить, в каких кругах появилась и широко распространилась уже упомянутая поговорка «Не верь, не бойся, не проси».)

Чем ближе мы друг к другу, тем больше рискуем, но это тот риск, без которого наше существование – только злобная карикатура на жизнь.

Верующий человек не откажется от этого риска, как попытался фарфоровый кролик, решивший, что больше никогда не совершит такой ошибки – никогда больше не будет никого любить. Возможно, отношения с ближним человека ранят, возможно, придется пережить расставание и боль потери, но едва ли верным выбором будет встать в позу воинственного ковбоя по отношению ко всем встречным. Верующий знает, что сам Бог добровольно стал беззащитным настолько, что вочеловечился, и пошёл на смерть, чтобы спасти людей от смерти. Бог, Который есть Любовь, ждёт от нас добровольной беззащитности, и укрепляет беззащитного любящего, и только Он может нас по-настоящему защитить, а все наши оборонительные ухищрения хороши лишь для определённых узко бытовых целей.

Удивительное путешествие кролика Эдварда заканчивается хорошо. Может быть, впереди его вновь ждет горечь расставаний, но читатель прощается с фарфоровым героем в тот момент, когда он счастлив и ему даже кажется, будто у него есть крылья и он летит. Испытать это чувство может только тот, кто достаточно беззащитен.

Игорь Лунев, интернет-журнал "Батя"