С детства меня водили в храм. Мама работала на клиросе, часто брала с собой. В этом возрасте в храм водят, и ты, маленький ребенок, идешь – ну надо и надо. Где-то лет в 6 меня благословили помогать в алтаре. Я мало чего понимал, но было интересно, нравилось. Я регулярно ходил на службы и по-детски верил.

Я в детстве болел сомнамбулизмом – бегал ночью, бывали какие-то видения, становилось страшно. Врачи не могли справиться с болезнью и не понимали, из-за чего она возникла. Мне назначили многие анализы, прописали жесткие препараты, транквилизаторы, но ничего не помогало. Я болел год.

И одна из врачей – видимо женщина была верующей – сказала маме: «Попробуйте причащать ребенка каждое воскресенье». Помню свои ощущения, я тогда подумал: «Видимо, безысходность, раз на волшебство нужно надеяться». Мама к совету прислушалась, начали причащать. Месяц прошел, и недуг исчез. И я не знал, как это объяснить, не понимал, как работает, но верил в то, что помогло именно Причастие.

Игры и театр

Перестал ходить в храм лет в 9 или немного позже. Плохо помню этот период. Думаю, что интерес к храму погас из-за компьютерных игр – я стал много играть. Когда мамы не было дома, я мог играть столько, сколько хочу – как раз во время богослужений. Игры завлекли, и интерес к храму пропал. Мама постоянно была на работе, моим церковным воспитанием заниматься не получалось.

Я был жестким игроманом до 10 класса и дружил с ребятами, которые тоже много проводили времени за компьютером. Игры были единственным интересом. В школе все делал по минимуму, только чтобы отстали – учился на тройки.

В конце 9 класса одноклассник позвал меня в творческий детский лагерь в Фаросе. Он занимался танцами и ходил в театральную студию, которая и организовала лагерь. Я подумал: «Почему бы и нет?». После этой поездки я понял, что есть интересная жизнь и вне компьютера и стал дружить с Давидом – с одноклассником, который меня тогда пригласил.

Начало 10 класса. Друзей, с которыми общался, почти не осталось – после 9 класса многие ушли. Давид поступил в театральную школу, и написал мне: «Как дела, чего нового?» – «Делать вообще нечего». – «Переводись к нам в театралку».

«Почему нет?», – думаю. Нужно было подготовить стихотворение, басню, прозу и спеть песню. Я подумал: «Ну, окей». Позвонил педагогу, сказал: «Хочу к вам поступать», – это было в начале сентября. «Знаешь, что подготовить?» – «Да, да, я друг Давида». – «Тогда жду 10 числа».

Прихожу в свою школу, мне почему-то сразу отдают документы, хотя я несовершеннолетний. Прихожу на прослушивание.

– Вставайте на сцену. Что Вы подготовили?

– Басню Крылова, – достаю листок.

– Постойте, Вы не выучили?

– А что, наизусть все читается? И проза?

– Ну да, наизусть.

А я все распечатал.

– Ну ладно, помните что-нибудь наизусть?

– Блока помню «Ночь, улица, фонарь…»

Первое четверостишье читаю, второе забываю.

– Зачем поступаешь?

На вопрос не ответил, спел что-то из «Queen», потом изобразил животное.

– Вы нам подходите, только сдайте общеобразовательные экзамены.

Так я прошел профильный этап и приступил к экзаменам. Кое-как сдал математику. Литературу и русский у меня принимала директриса. Она начала «гонять» по правилам, которые я вообще никогда не учил и в конце сказала: «Нам такие ученики не нужны».

Я расстроился. Пошел к педагогу по мастерству: «Не обращай внимания. Просто ходи в школу, все нормально будет». Вот я и ходил, прятался от директрисы. Приближался день учителя, на котором я исполнял песню. Меня заметила замдиректора, спросила, с собой ли документы и сказала: «Мы тебя принимаем». А до этого я просто формально нигде не учился – носил бумаги в сумке.

В театральной школе все закрутилось, хотя я перешел-то туда просто потому, что было скучно, чтобы быть ближе к другу. Но я понравился педагогу по мастерству, и она начала меня активно ставить во все постановки. Я получал главные роли, было много концертов. Мне это все сразу интересно стало, увлекся. Два года я занимался только театром. Мы брали гран-при на российских конкурсах.

Фото: Григорий ПРИВАЛОВ

ГИТИС

После школы поступил в ГИТИС на эстрадное, конкуренция была большая – поступало 600 человек, а поступило 35. Тогда хотел стать актером и стремился к этому. Максимально отдавал внимание профильным предметам: если шел на сценическое движение, то, когда выходил после него, в буквальном смысле выжимал стакан пота. За полгода похудел килограмм на 15, если были занятия по танцу – тоже полностью отдавался.

Однажды я попал на фестиваль «Золотая маска». Посмотрел спектакль «Дядя Ваня» финского театра и впервые испытал катарсис, и понял, что хочу, чтобы люди испытывали такое же чувство от моей игры. И я стал об этом мечтать, думать.

Но со второго учебного года у меня испортились отношения с мастером курса. И он показывал, что я ему не нравлюсь. Тогда я начал впадать в уныние, так как не мог нормально заниматься актерским мастерством, режиссурой – мастер постоянно придирался, делал замечания, относился предвзято. От этого очень опускались руки, желание работать уменьшалось, уныния становилось больше.

Если вы испытывали подобное состояния, то слова «дно», «болото» будут понятны в этом контексте – я просто утопал. Я много курил, пытался расслабляться различными способами, но было только хуже.

Мама все это замечала, волновалась, но сильно в мою жизнь не лезла. Как-то она попросила съездить к старцу. А я не понимал смысла этой идеи: «Зачем мне к этому старцу, что он – уволит педагога, или что он сделает?» – «Ну вот съезди, я тебя прошу, уважь меня». Я послушался и поехал.

Не помню, к кому именно тогда ездил – к какому-то старцу. Он задавал вопросы, причем такие, что я подумал, что мама ему все рассказала. Монах слушал меня, не осуждал ни за что. Так я получил утешение, стало спокойно. Вернулся в Москву и продолжил ходить на занятия. Во втором полугодии все осталось как прежде – отношение преподавателя не изменилось. Я чувствовал себя чужим и сказал родителям, что не хочу тут больше учиться. Были мысли о том, чтобы перевестись, но в институте сообщили, что это невозможно.

Снова поехал к старцу за советом, с мамой уже не спорил. Старец сказал: «Уходи, не бойся». После его благословения все внутри разрешилось, улетел груз с плеч. Стало спокойно и хорошо.

К старцу ездил утром, а днем в институте была режиссура. Я пришел на нее умиротворенным, день еще был таким теплым! Захожу на пару в спокойном расположении, мастер сразу обратился ко мне с агрессией: «Опять ты эту бороду свою отпустил? Ты что абрек что ли какой?» – «Почему абрек? Христос тоже бороду носил», — сам не знаю, почему именно так сказал. Мастер: «Пошёл вон, иди и забирай документы!».
В этот же день заглянул в деканат и забрал документы. Мне предлагали восстановиться через год, но решение было окончательным – я знал, что не вернусь. Таково было благословение, и я внутренне был с ним согласен. Тогда я понял, что есть какое-то управление, промысел в жизни.

Мы на земле ненадолго

Я ушёл в армию и через год планировал поступать в другой институт. По возвращении со срочной службы пришел на выпускной спектакль к однокурсникам и понял, что все это мне теперь совсем неинтересно. Позже был на постановке режиссера Женовача – друзья пригласили, получил огромное удовольствие от просмотра. Но на сцене оказаться все равно не хотелось. И я пошёл работать.

Трудился в продажах, а на праздники пел в храме – помогал маме. Потом наш отдел закрыли, нужно было искать новую работу. Знакомые мамы меня устроили в храм разнорабочим. При этом я жил обычной светской жизнью, о Боге не думал: курил, выпивал с друзьями.

Однажды случилось нечто необычное. Я услышал внутренний голос: «Прекращай». Ничего особенного этому не предшествовало, я просто вышел из метро и услышал. Не мог понять, с чего такая вдруг мысль, откуда. Тогда я понял, что нужно изменить жизнь и начал ходить в храм, утвердился в православии. Службы меня наполняли чем-то новым, важным, в храме мне было хорошо.

Со временем я понял, что без храма, без служб мне плохо – не хватает духовных сил, и я начинаю деградировать. Мы на земле очень ненадолго – и я четко осознаю, что наш земной путь короткий. Поэтому цепляться, пытаться как-то здесь получать богатство нет смысла. Все это имеет значение только здесь и сейчас. Но есть вечная жизнь, и я понял, что судить будут по тому, к чему ты стремился – собирал сокровища на земле или сокровища на небе.

Тогда я и решил, что нужно быть в Церкви, захотел углубиться в православие, получить знания. Подошел к священнику нашего храма и спросил, можно ли мне поступить в семинарию. Он поддержал, и я стал готовиться. И поступил, несмотря на слабую подготовку. И вот теперь я в семинарии. Я уверен, что нахожусь в том месте, в котором должен.

Я люблю службы в храме. Здесь мне спокойно и хорошо – испытываю умиротворение и радость. Я шел в семинарию просто учиться, но теперь хочу быть священником. Чувствую себя на своем месте и благодарю Бога за то, что так произошло.

Георгий Девдариани

Записал Сергей Витязев