- Батюшка, Вы полгода посещали больных в «красных зонах». Расскажете об этом периоде?

- О чем рассказывать? Как люди мучаются? Боль одна, бесконечная боль. Там видишь надежду в глазах человека. Видишь отчаяние…

- Знаю, что иногда в реанимации происходят неожиданные встречи. Так, один священник рассказывал, что крестил иноверца, едва ли не индуса, по его собственной горячей просьбе.

- Нет, у меня таких крещений пока не было. Я остро запомнил другие случаи. Бывает, подходишь к человеку уже не в первый раз, видишь, - со стороны хорошо заметно - что ему хуже. Предлагаешь исповедоваться и причаститься или собороваться. А человек вроде бы и не резко против, но отмахивается: «Нет-нет, я еще не готов, еще рано…». Вот такие вещи, конечно, вызывают недоумение.

Заходишь в палату, спрашиваешь, желает ли кто-то собороваться или причаститься. И кто-то отмахивается от тебя. Одна женщина в реанимации как-то раз даже не отмахнулась, а сразу потребовала к себе врача, и обратилась к тому чуть не с криком: «Вы зачем священника пустили, он меня пугает!». Простите, говорю, больше Вас не побеспокою. А я ведь только стандартно спросил, не желает ли человек поисповедоваться. «Он меня пугает!» - а пугаю-то не я. Когда перед Господом предстанем, там уже никто пугать не будет, будут только в стороне стоять «рогатые» да потирать копытца в ожидании… А когда человек перед смертью успел покаяться, то как бы ни было больно и горько, всё равно за него испытываешь духовную радость.

- Удивительно. Блез Паскаль строил целую систему примерно из такого рассуждения: «Если мы верим в Бога, а потом окажется, что Его нет, то мы ничего не теряем. Если же не верим, а Он есть, то мы теряем всё». Конечно, для христианина это был бы низкопробный мотив - вера из страха или ради «выгоды» рая. Но для далекого от Церкви человека это был бы - для начала - логичный ход мысли. Почему, даже в критический момент, хотя бы такие соображения не вдохновляют людей, почему они отмахиваются от священника?

- А почему вообще люди отказываются в храм ходить? У нас ведь 90 процентов крещеных… Или, хорошо, сегодня может быть уже меньше, 75. А в храм как ходило, так и ходит - 2 процента. Когда начинаешь беседовать, то в ответ главный аргумент: «У меня Бог в душе, а остальное неважно, поповская помощь мне не нужна». Какие еще у них аргументы? Что мы, священники, «деньги выманиваем», пресловутые «попы на мерседесах».

- Да уж. И много Вы, батюшка, купюр из «красной зоны» вынесли?

- Было несколько случаев, когда мне на карточку через телефон перечисляли деньги. Один человек перечислил - я ранее ходил по его просьбе соборовать его брата, когда тот был при смерти. А после смерти брата он перечислил мне деньги, и по уведомлению было ясно, от кого перевод. Я перезвонил: мол, ты что делаешь, вам сейчас нужнее. А человек отвечает: «Батюшка, у меня деньги есть, я хочу с Вами поделиться». Но это, конечно, единичные случаи. А люди, которые внутри «красной зоны» сами изъявили желание приступить к Таинствам, без предварительной договоренности, даже и не знают, что там за батюшка к ним приходил, я же неузнаваем в костюме, о каких деньгах может идти речь?

А когда люди звонят и сами просят прийти к их родственнику, тут по-разному бывает. Кто-то просто «спасибо» скажет, или не скажет, кто-то иногда деньги переведет. Кто-то звонит сразу с беспокойным вопросом: «Сколько это будет стоить?». А сколько, - спрашиваешь, - стоит благодать? Причастие - соединение со Христом. Что же, я могу за это цену назначить? Вот, пытаешься как-то объяснить, что вопросы о цене неуместны. Священник в «красную зону» идет как волонтер, но иногда, действительно, кто-то да отблагодарит потом по своему усмотрению.

Поэтому заявлять, что мы туда идем «за деньгами»… Ну, вот со всеми священниками, кто туда ходит, я знаком. И прекрасно знаю, что каждый из них идет по палатам подряд, спрашивает лишь об одном: «Попроси у Бога прощения. Молись». Всё. Никто не спросит у человека под кислородной маской: «А перечисли-ка мне сто рублей».

Поэтому говорить о нас можно всё, что угодно - в народе есть поговорка: «На чужой роток не накинешь платок».

- Но чаще все-таки, я слышала, люди в реанимации рады священнику?

- Да. Есть еще те, кто действительно «у последней черты вспоминает о Боге». Я не подсчитывал, но по моим ощущениям примерно процентов 50-70 из тех, к кому подходишь с вопросом об участии в Таинствах, отвечают утвердительно. И порой люди, даже далекие от Церкви, исповедуются со слезами. Стоя рядом с таким человеком, как бы ни было горько при виде его физического состояния, испытываешь всё равно духовную радость за его очищение и возрождение души.

- А как Вы приняли решение стать волонтером?

- У меня мама умерла в «красной зоне». Я тогда еще не входил в число волонтеров, не проходил инструктаж, поэтому не мог бы к ней прийти, не положено. По моей просьбе к ней пытался попасть другой священник, отец Дмитрий Фетисов. Он уже входил в отряд волонтеров, им врачи проводили специальное обучение: как надевать костюм, как снимать, что можно и нельзя в «красной зоне»… Но мама лежала как раз в той единственной на всю Рязань больнице, куда священников, даже несмотря на обучение, долго не пускали. И вот с большим трудом, через много звонков и просьб, он всё-таки к ней попал, причастил и соборовал. Заодно смог обойти еще кого-то из больных. Потом, спустя несколько дней, мама попросила еще раз её причастить. Но второй раз уже в больницу не пускали категорически. А 12 июля, на праздник Петра и Павла, мама мне звонит и рассказывает, что к ней пришли и пособоровали сразу два священника… А ведь никого из священников, понятно же, не пускали. Вот кто это был?

- Петр и Павел….

- На следующий день, 13 июля, владыка одобрил моё прошение о поступлении в волонтерский отряд. А вечером мама умерла… Я к ней не успел.

- Царствие Небесное! Отец Сергий, а как вообще Вы ходите в «красные зоны»? По определенному графику, в определенные больницы?

- Регулярно, по определенному графику, дежурит священник в ОКБ - отец Георгий Цветков. Я чаще прихожу по просьбе родственников в больницу имени Семашко или в 11-ую больницу. Приходишь к определенному человеку, а далее уже ходишь по палатам и спрашиваешь, желает ли кто-то исповедоваться, причаститься, собороваться. Конечно, не каждый день, чтобы не создавать врачам какого-то напряжения, зато за один раз, если уж попал, стараешься обойти всех желающих. Иногда к священнику и сами врачи обращаются с просьбой прийти.

- А как вообще врачи относятся к визиту священника? Нет такого, что «ходят тут всякие!»?

- Разное отношение врачей. Большинство сочувствует больным и переживает, поэтому радуется, что от нашего прихода людям на душе станет легче. Кто-то проявляет удивительное равнодушие.

- Может быть, это все же не равнодушие, а своего рода «афганский синдром»? Столько смертей им приходится видеть, поневоле психика как-то «защищается» под маской черствости, я думаю.

- Может быть. А иногда медсестры или врачи сами идут сопровождать священника, помогают больным снимать и поправлять маски от кислородного концентратора. Некоторые сами крестятся и молятся, стоя рядом с тобой. Агрессивную встречу, полную антипатию к священнику наблюдаю редко. Но бывает.

Вот, в одной больнице, где я как-то причащал и соборовал, врачи сами подошли с просьбой - освятить «красную зону». Мы служили молебен о здравии болящих, всё окропили святой водой. Получилось как-то даже… торжественно.

И знаете, когда нас звали совершить освящение, я услышал - от врача - такую фразу: «Мы видим, как часто здесь медицина бессильна». Врачи сами констатируют, что ситуация с этим вирусом пока непрогнозируемая. Иногда молодой здоровый человек «сгорает» буквально за пару недель. А глубокий старик с обширным поражением легких после нескольких недель в реанимации «выкарабкивается».

- Вы как-то это с духовной точки зрения для себя осмысливали?

- Как осмыслишь Промысел Божий? Всё в Его руках. Сказано же, что настанет время, когда живые позавидуют мертвым. Может быть Господь уже выбирает, кого призвать и успокоить? Хотя мы понимаем, что конца света ждали с самого момента первого пришествия в мир Христа.

- Да, пока не будем пессимистами. Кто знает, какое наше время, последнее или всё же предпоследнее…

- Время сжимается. И отменить конец света никому не получится. Но да - мы его можем отсрочить.

- Вот кстати, интересный вопрос. Почему Господь не стал называть точную дату этого конца?..

- По милосердию своему. И потому, что нет точной даты, ведь многое зависит от самих людей. Николай Васильевич Гоголь говорил, что когда Россия молилась - она спасалась: «Она помолилась в 1612, и спаслась от поляков; она помолилась в 1812, и спаслась от французов». Но это Гоголь только о России писал, а Господь промышляет обо всем человечестве.

И если мы вспомним Содом и Гоморру, посмотрим на современный мир - разве мы не приближаемся к ним? Но ведь как Господь говорил? Даже ради десяти праведников Он был готов помиловать эти города. Так что будем надеяться, что «лимит» праведников мы еще не исчерпали.

Беседовала Елена Фетисова