Решение ехать возникло внезапно и даже немного напугало, но позже окрепло и реализовалось в виде запланированного на сентябрь отпуска с выездом в Кировскую область. Заказав в Троицком храме заочную панихиду по иерею Димитрию и получив благословение благочинного, я был готов к поездке.
Поезд из Москвы остановился на станции Яр Горьковской железной дороги рано утром. Я сошёл на низкую платформу и направился в небольшое здание вокзала с двумя буквами на фронтоне: ЯР. С собой у меня была лишь небольшая спортивная сумка с сухпаем и кое-какими дорожными вещами.
Дальше мне предстояло добраться на местном поезде до Фосфоритной ― всего-то ничего 165 км.
Кассирша, которой я подал свои проездные документы, долго их рассматривала (выписаны они были чуть дальше, до Лесного, на случай, если на Фосфоритной поезд не останавливается), потом сказала:
- До Лесного поезда не ходят. Там дорога старая, летом состав с рельсов сошёл, а ремонтировать некому. Из двух путей один кое-как собрали, и то страшно ездить.
- А где это было?
- Вам куда надо-то?
- На Фосфоритную.
- Так что ж вы мне голову морочите? Лесной, Лесной, а самому на Фосфоритную! Это не доезжая Рудничного. Вам только туда?
- Нет, обратно тоже оформляйте.
Поезд отправлялся только после обеда, и у меня была в запасе уйма времени, но смотреть в Яре было решительно нечего: унылый посёлок, ноль достопримечательностей. Оставалось ждать.
Погуляв по Яру полдня, я, наконец, дождался поезда. Но, Боже мой, что это был за поезд! К повидавшему много в своей жизни тепловозу были подцеплены пять старых вагонов, неоднократно крашенных, последний раз – тёмно-зелёной масляной краской, с перестеклёнными окнами и закрытыми тамбурами. Когда я вошёл внутрь, был удивлён ещё сильнее: старый линолеум на полу был латан жестяными заплатками, стены и потолок выкрашены светло-серой краской, но главное – кресла! Таких я раньше не видал нигде. Их будто собрали из старых парикмахерских: одноногие, на круглых основаниях в виде тумб, в латаных кожаных обивках с подлокотниками, они стояли по два в ряд, с каждой стороны от прохода. Сидеть в них было непривычно, но очень удобно.
Поезд шёл не спеша. На пять вагонов была пара проводников и один милиционер, который постоянно ходил по проходам, внимательно вглядываясь в лица пассажиров. Мы проезжали деревушки, станции и посёлки, но большую часть пути дорога шла по непролазной тайге, местами заболоченной. Вагоны раскачивались и лязгали сильнее обычного, заставляя вспоминать слова кассирши о сошедшем с рельсов составе, застрявшем где-то под Сордой. По опушке леса вдоль насыпи частенько встречались россыпи оранжевых шляпок подосиновиков, и иногда их было столько, что дух захватывало.
Проводница тоже не спеша и обстоятельно проверяла у всех пассажиров, которых оказалось не так много, проездные документы. Мои билеты, на которых стояло завораживающее слово «безденежно», вызвали у неё неподдельный интерес. Уточнив конечный пункт моего следования, она, о чём-то сосредоточенно размышляя, ушла, а через полчаса вернулась с милиционером.
- Ваши документы, ― не слишком вежливо попросил сержант, не представившись. Я протянул ему удостоверение личности офицера. Он пролистал и с удивлением перевёл на меня взгляд.
- И куда мы едем, товарищ подполковник?
- В билете указано, на Фосфоритную.
- А зачем?
- Это моё дело, ― ответил я, не желая ничего объяснять.
- Ну-ну… А у вас там кто-нибудь живёт? ― прищурившись, спросил он.
- Нет.
- Правильно. Там никто не живёт.
Эти слова меня огорошили.
- Как никто? Совсем?
- Практически. Обитает пара алкоголиков, мужик с бабой. А больше никого. Разве что беглые какие. Вы там поосторожней. Летом охотники да рыбаки приезжают, в старых домах живут, дичь бьют, мясо-рыбу коптят, ягоду собирают. А сейчас не сезон, никого нет.
- А переночевать где-нибудь можно?
Сержант пожал плечами.
- Не знаю. Спросите на станции, если кто будет, подскажут.
В это время поезд стал притормаживать, скрипя колодками и дёргаясь. Ну вот и всё, приехали.
- Ваша Фосфоритная, ― сказала проводница.
- Удачи! ― улыбнулся сержант.
- Спасибо. До встречи. Мне через три дня обратно.
***
Я спрыгнул с подножки на низкую платформу. Вместе со мной из соседнего вагона сошли два мужика то ли с ружьями, то ли с удочками в чехлах, рюкзаками за спиной, и, перейдя железную дорогу, быстрым шагом удалились в лес.
Недалеко от платформы стояло длинное кирпичное здание жёлтого цвета. Бо́льшая часть здания была нежилой ― разбитые стёкла, сломанные рамы. В другой его части, судя по занавескам на окнах и замку на дверях, кто-то жил, но сейчас хозяев не было. Сразу за зданием начинался лес.
По другую сторону от железной дороги простиралось поле с полуразрушенными домами брошенного посёлка. Зрелище было удручающим. Неожиданно в глаза бросилась тонкая струйка дыма, поднимавшаяся от одного из домов на окраине. «Поговорим о ночлеге», ― подумал я и направился туда.
Почерневший дом был старым, но ухоженным и отремонтированным. Забора вокруг дома не было, а заросли бурьяна поднимались выше пояса. Недалеко от крыльца на выкошенной полянке горел костёр с таганом, вокруг стояли перевёрнутые ящики, служившие жильцам стульями и столом, двое мужчин колдовали у котла. Я поздоровался. Оказалось, они охотники, и стоят здесь уже неделю. Из дома вышел мужчина лет пятидесяти, хозяин. Он поведал, что в молодости жил и учился здесь, из посёлка уехал служить в армию. После армии остался работать в городе, а когда родители умерли, дом их не бросил, а сохранил, чтобы несколько раз в году с друзьями приезжать сюда на охоту и рыбалку.
- Переночевать у вас можно? ― спросил я.
- Дом небольшой, кровать одна, а нас четверо, сами спим на полу. Там дальше, ― он указал рукой и объяснил, где, ― живут двое. Спроси у них.
- Я знаю, алкоголики.
- Других нет.
- Ну, спасибо, будьте здоровы.
- И тебе не хворать.
Я поднял с земли сумку и пошёл искать известную всей округе пару. Небо было ясным, красное солнце клонилось к горизонту, и стало резко холодать. Песок под ногами заставлял буксовать при каждом шаге. В сумерках я приметил дом, в окне которого маячил огонёк, ещё он отличался от окрестных домов тем, что двор его был обнесён целым забором.
Подойдя к калитке, я постучал костяшками пальцев, но тут же понял, что так меня не услышат. Постучал кулаком, потом ногой, ещё и ещё. Никто не выходил. Тогда я подобрал обломок доски и применил его в качестве ударного инструмента. Получилось громко, и в высоких сенях замаячила фигура.
Дверь отворилась, на пороге появились мужчина и женщина неопределённых лет в сильном подпитии.
- Спуститесь, пожалуйста, сюда, поговорить надо! – крикнул я, дружески помахав рукой.
Хозяева переглянулись, о чём-то переговорили вполголоса, и мужчина стал спускаться с крыльца. Когда он шёл через двор, сквозь щели калитки я заметил, что на ногах его были только сползшие носки. Он прошёл в своей «обувке» прямо через лужу и отворил калитку.
- Ты кто? – спросил он, держась рукой за скрипучую калитку и пошатываясь.
- Я приехал издалека. Мне бы переночевать у вас. Я заплачу и могу лечь на полу. Пу́стите?
- Водка есть?
- Нет, водки нет, но я заплачу.
Мужик стоял, ничего не отвечая, и смотрел на меня мутным взглядом.
- Я не стесню вас. Может, найдётся какой-нибудь угол?
- Щас, ― произнёс он, резким движением закрыв передо мной калитку, и пошёл обратно к дому. Прошлёпав по луже в обратном направлении, хозяин поднялся на крыльцо и скрылся в доме.
«Это слово у нас имеет двоякое значение. Интересно, что он имел в виду?», ― думал я в ожидании. Стоять пришлось довольно долго, и я стал подмерзать. Сумерки сгущались, а хозяев всё не было, беспокойство о ночлеге уже не отпускало.
Я поднял доску и снова забарабанил по забору. Не сразу, но в сенях появилась фигура. Дверь отворилась, и с порога стал спускаться хозяин. Те же носки, та же лужа, тот же нестойкий шаг. Распахнулась калитка, и мне в лицо ударил резкий запах перегара.
- Ты кто?
«Здравствуйте, ― подумал я, ― где-то это я уже слышал».
- Мне бы переночевать у вас, я …
- Водка есть?
- Водки нет, но…
Калитка захлопнулась, и хозяин пошаркал в дом. «Ну, что же, в лес, так в лес», ― постояв в некотором замешательстве, решил я, как вдруг услышал за своей спиной:
- Пошли с нами, если ночевать негде.
Продолжение следует...
Андрей Орехов
Авторский текст печатается в сокращении