…В нашем с сестрой октябрятско-пионерском детстве никогда не звучало ни слова о Боге, вере, Церкви... Отец был коммунистом, партийным работником на оборонном заводе, занимающим ответственную должность председателя профкома. Мама работала в отделе кадров завода, и именно к ним в отдел присылали списки сотрудников, которые покрестили своих детей. Впоследствии к таким смельчакам применялись жесткие санкции вплоть до увольнения. Поэтому нас крестили бабушки втайне от отца: старшую сестру в Эстонии, в городе Йыхви, отвела в храм (тот самый, кстати, в котором служил одно время

будущий Патриарх Алексий II), бабушка Акулина, папина мама, а меня крестила другая бабушка в городе Спасске. Мама до сих пор вспоминает, как ей досталось после крестин от отца по моей вине. Мне было тогда года три-четыре, и я проболталась отцу, что видела «дядю с бородой». Для меня это было настоящее событие, ведь в то время бородатыми были в основном священники, и встретить их можно было очень редко. После короткой многозначительной паузы раздалось: «С кааакой бородой???!!!» О дальнейшем разговоре родителей семейная история скромно умалчивает…

Тут над родителями нависла нешуточная опасность увольнения с работы, которой они очень дорожили… Но, слава Богу, все обошлось. С тех пор единственные церковные предметы в семье: мой крестильный крестик на красной веревочке и небольшая икона святителя Николая – благословение бабушки Акулины младшему сыну, нашему папе, – хранились в самом дальнем углу шкафа.

В такой советской атеистической обстановке хорошо помню свое удивление в тот момент, когда мы с сестрой узнали от отца, что наш прадед, папин дедушка, был священником! В храм никто из нашей семьи тогда не ходил и в Бога не верил, поэтому эта новость стала для нас настоящим шоком. Но на дворе уже были 90-е годы, и отец, видимо, под действием «ветра перемен», решился наконец открыть нам семейную тайну…

Кроме того, отец сообщил, что до него дошла информация о предположительном месте гибели прадеда: это была версия, что он затонул на барже в Белом море. Позже оказалось, что прадедушка погиб совсем недалеко от рязанской земли, в Подмосковье: был расстрелян на Бутовском полигоне 14 сентября 1937 года.

Согласно статье 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года о дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период тридцатых-сороковых годов, Василий Иванович Ивлиев был реабилитирован 13 октября 1989 года.

Несколько лет мы с нетерпением ждали момента, когда сможем подержать в руках папку с архивным уголовным делом отца Василия, прочитать постановления об арестах, протоколы допросов и заседаний тройки, обвинительное заключение… И вот наконец этот день настал.

Руководитель историко-архивного отдела Рязанской епархии иеромонах Иоаким (Заякин) сообщил нам, что некоторое время назад получил разрешение сделать копии архивных дел ссыльных рязанских священнослужителей, и среди них может находиться копия дела нашего прадеда. И оно нашлось. С каким волнением мы первый раз прочитали скупые строки, говорящие о трагических днях в истории нашей семьи… Благодаря тому, что один из правнуков отца Василия Григорий Петрович Ивлиев в 2020 году издал книгу про прадеда (Священник Василий Ивлиев. Виновным себя… НЕ признаю. – М.: Издательский Дом «Городец», 2020), его архивное дело увидело свет.

Ивлиев Василий Иванович с супругои Анной Ивановной и младшей дочерью Марией, Сараевский район, село Паники

******
Со временем папа рассказал нам все, что помнил о прадедушке из рассказов родных, ведь он был самым младшим из четверых детей дедушки Алексея Васильевича и про Василия Ивановича знал в основном из воспоминаний старших.

К большому сожалению, сведений об отце Василии сохранилось совсем немного. Тем дороже для нас, его потомков, все то, что запомнили о нем его родные.

…Василий Иванович Ивлиев был родом из семьи зажиточных крестьян – однодворцев села Паники Сараевского уезда, который относился тогда к Московской губернии. Родился он в 1883 году. С детства был приучен к тяжелому труду хлебороба-земледельца. Женился на крестьянской девушке Анне и стал главой большого семейства и крепкого хозяйства, нажитого честным и тяжелым каждодневным трудом. С раннего детства приучал своих пятерых сыновей и дочку к труду. Наряду с возделыванием больших наделов земли и выращиванием домашнего скота имел свою мастерскую по производству валяных сапог или попросту валенок. Считался на селе уважаемым, достойным, умным и волевым человеком. Но, как показала впоследствии череда доносов, имел и недоброжелателей… Прадед обладал красивым сильным голосом, который в свое время позволил ему освоить также профессию регента-псаломщика.

…Сейчас трудно сказать, что сподвигло Василия Ивановича встать на стезю церковного служения и повлияло на такое важное решение. Ясно лишь, что после Октябрьской революции простому крестьянину было совсем непросто осуществить подобное желание.

Поступить в Рязанскую семинарию уже не было возможности, ведь ее закрыли в марте 1918 года. Оставалось лишь готовиться к индивидуальному экзамену на принятие сана у правящего архиерея. Судя по всему, намерения Василия Ивановича были серьезными, поскольку в 1922 году он успешно сдал экзамен на дьякона, а в 1927 году в городе Раненбурге был рукоположен во священника, после чего какое-то время служил в храме святого великомученика Димитрия Солунского села Паники Сараевского района, помогая настоятелю.

К слову, в селе Паники престольный праздник – Дмитриев день – был самым большим праздником в году наряду с Пасхой и Рождеством Христовым. Даже спустя десятилетия мой отец, будучи всю сознательную жизнь коммунистом и партийным работником, сохранил детские воспоминания о том, как в родном селе 8 ноября широко праздновали «Митрев день». Правда, подробности сельских торжеств у него все же стерлись из памяти.

Зато отец очень любил рассказывать о том, как Василий Иванович готовился к принятию священного сана.

…На глазах удивленной родни, которая выглядывала изо всех углов двора, перешептываясь и хихикая, степенный глава семейства и начальник семейного производства валенок старательно обходил все углы и «кадил» их самодельным «кадилом» – лаптем на длинной веревочке. Слушая папины рассказы, я так и представляла отца Василия медленно и важно шествовавшим по засыпанному сеном двору следом за перепуганными курами и изредка попадавшим лаптем – «кадилом» – по ушам любопытных овечек и баранов, высовывавших свои жующие морды из загонов. Далеко за пределы двора разносился мощный голос прадеда, старательно выводившего ектеньи и возгласы…

Но подготовка подготовкой, а ведь и хозяйство в то время, до раскулачивания, у Василия Ивановича было немалое и требовало немалых трудов и неусыпных забот… Как указано в справке об имущественном положении, у Ивлиева В. И., жителя Сараевского района села Паники, имелось 25 десятин земли, один двухконный плуг, две бороны, одна четырехконная молотилка, четыре лошади, четыре коровы, один бык, двадцать пять баранов, пять свиней…

Кроме того, работа в мастерской по производству валенок из шерсти своих же овец и баранов занимала очень много времени. Василий Иванович и его пятеро сыновей: Федор, Павел, Алексей, Григорий и Владимир – были вальщиками сапог, которые сами развозили по всему району, выполняя заказы на обувь со всей округи.

И вот уже много лет спустя дедушка Алексей Васильевич, продолжая семейную традицию, до самой старости обеспечивал всю нашу родню прекрасными теплыми и мягкими валенками, очень качественно свалянными.

Они были плотными, но не заламывались при перегибе, красиво заворачивались сверху. Мама всегда говорила, что с дедушкиными валенками никакие покупные сравниться не могут! Алексей Васильевич вставал в 4 часа утра и уходил в свою мастерскую. Делал полотно из шерсти, варил специальный раствор для окрашивания, вырезал по выкройкам и отбивал полотно на особых колодках разных размеров. Мама вспоминала, как нежно и осторожно дед брал на руки маленькую новорожденную внучку своими огромными натруженными ладонями, черными от въевшейся краски…

А папин старший брат Алексей Алексеевич подробно рассказывал нам о том, как было устроено производство валенок, о специальных станках и оборудовании, с помощью которого обрабатывалась и сушилась шерсть. К сожалению, эти ценные воспоминания не сохранились… Удивительно, какие сложные производства содержали малограмотные вроде бы крестьяне.

Тем временем размеренную трудовую жизнь Василия Ивановича нарушила череда доносов. В 1932 году по ложному доносу отца Василия осудили на ссылку в отдалённые места с конфискацией всего имущества. 2 декабря ему было предъявлено обвинение «в антисоветской агитации, направленной на срыв проводимых мероприятий советской власти и партии, хлебозаготовки, коллективизации и др.»

6 декабря на допросе Василий Иванович не признал себя виновным в предъявленном обвинении и показал, что никакой антисоветской и антиколхозной агитацией не занимался. 24 декабря 1932 года отцу Василию было вынесено обвинение по статье 58 пункт 10 УК. Пока шло следствие, он находился в «доме заключенных» в Ряжске. Заседание Тройки при ПП ОГПУ МО от 17 января 1933 года постановило заключить Василия Ивановича Ивлиева в исправительно-трудовой лагерь сроком на 3 года.

Ивлиев Василий Иванович с товарищем Ерыгиным, 1934 г.

*******

Отбывал прадед ссылку в городе Прокопьевске вместе с женой Анной и с младшими детьми Владимиром и Марией. Прадед надеялся устроиться на работу в одном из местных храмов, но священнические места были заняты. К счастью, его приняли на место регента-псаломщика. В то время Василию Ивановичу удалось заработать на поселении какую-то сумму денег, и он повёз заветный узелок на родину, чтобы в сложное голодное время поддержать родных. Но в поезде произошла большая неприятность: спрятанные в матрасе деньги были кем-то украдены. Так семья осталась без средств к существованию…

Когда отец Василий вернулся из ссылки, ему, лишенному к тому времени заработанного тяжелым трудом имущества, пришлось жить в бане. Но даже в таких условиях прадеду недолго оставалось жить на свободе… 8 августа 1937 года отец Василий снова получил ордер на обыск и арест на основании доносов односельчан. После ареста был подвергнут серии допросов, затем переведён в Таганскую тюрьму.

10 сентября 1937 года состоялось заседание Тройки УНКВД, которая постановила расстрелять Ивлиева Василия Ивановича. Приговор был приведён в исполнение на Бутовском полигоне 14 сентября 1937 года. Вместе с отцом Василием в тот день было расстреляно ещё 163 человека. Василий Иванович был захоронен в общей безвестной могиле-рве вблизи посёлка Бутово Ленинского района Московской области на огороженной территории бывшего полигона НКВД СССР…

…Надолго в нашей памяти останется посещение Бутовского полигона в день престольного праздника Собора новомучеников и исповедников Российских. Это была незабываемая поездка, прошедшая на одном дыхании. С каким волнением мы вступили на землю, обильно политую кровью несправедливо замученных и пострадавших тысяч наших соотечественников… Прошли по рядам памятных аллей, устроенных на месте рвов – захоронений людей разных сословий, расстрелянных в страшные годы репрессий.

Перед мысленным взором проходили ряды замученных и бесконечно усталых, но не сломленных истязаниями и испытаниями людей, большинство из которых хранил и поддерживал в трудные годы незатухающий в сердце ясный огонь истинной веры во Христа. Атмосфера в этом месте совершенно незабываемая. По нашим ощущениям, в других святых местах чувствуешь себя совсем по-другому. Трудно передать словами то, что испытываешь здесь. Это и необыкновенное волнение, трепет, скорбь, и в то же время радость, чувство причастности к великому народу, огромная часть которого подверглась страшным испытаниям и страданиям в годы лихолетья, вполне, увы, заслуженного нами... Желание как можно больше узнать о пережитом нашими предками, запомнить и непременно передать своим детям…

Наверное, нечто подобное испытывают люди, которые приезжают на место гибели Царской семьи в Екатеринбурге. Слава Богу, что постоянно растет число людей, принимающих участие в крестных ходах, проходящих по земле, политой кровью невинно убиенных Царственных страстотерпцев! Хотелось бы, чтобы и другие места многострадальной России и соседних стран, освященные страданиями тысяч соотечественников: Соловки, Оренбург, Бутово, Ясеновац и другие – всегда были в народной памяти и вызывали глубокое покаянное чувство... Надо обязательно побывать здесь со своими детьми и рассказать им об этой важнейшей странице истории, чтобы всегда хранить в сердце память о том, что произошло с нашими предками не так много десятилетий назад.

Татьяна Колчанова