Захватив города Пронск, Белгород и Ижеславль, монгольские войска подступили к стенам Рязани. Город этот представлял собою величественное зрелище. Расположенный на высоком правом берегу Оки, невдалеке от нынешнего Спасска, он был виден издали. За мощными оборонительными сооружениями виднелись два белых высоких каменных храма – Успенский и Борисоглебский, стоявших над обрывом берега на двух противоположных концах города. Они были сложены из плитчатых кирпичей почти квадратной формы. Снаружи стены их были украшены белокаменной резьбой. Внутри они были расписаны фресковой живописью, полы храмов были выложены плитами, покрытыми поливой. Кроме этих каменных храмов, в Рязани было немало и деревянных. Высокие храмы были тесно окружены многочисленными деревянными избами жителей.
Привыкшие к далеким торговым путешествиям на восток по Оке и Волге и на юг к Черному морю по Дону, жители Рязани отличались энергией и предприимчивостью, а пограничное положение Рязанского княжества и постоянные войны со степными народами воспитали в них привычку держать оружие в руках. Враждебные Рязани летописи соседних княжеств отмечают в обычаях рязанцев «буюю речь» и «непокорство». Своя, местная рязанская литература называет их «удальцами», «резвецами», «узорочием и воспитанием рязанским». Столица Рязанского княжества была хорошо укреплена – высота земляных валов достигала десяти метров. На валах возвышались дубовые стены с бойницами и башнями. С наступлением морозов валы поливались водой, что, казалось, делало их неприступными. Те, кто мог держать оружие, встали на защиту Рязани.
И первые приступы были отбиты, но ряды защитников Рязани редели, а монголы, пользуясь многократным численным перевесом, вели непрерывный штурм, меняя отряды штурмующих: «Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли».
К пятому дню осады к городу подкатили стенобитные машины. По стенам и башням начали бить камнеметы, по десяткам приставных лестниц на стены полезли сотни монголов. В ответ с укреплений летели стрелы и сулицы, лились смола и кипяток.
В ночь на 3 января (н. ст.) начался решающий штурм. Монголы проломили городские стены, ворвались в город и устроили чудовищную резню. Ожесточенные схватки шли на улицах и площадях. Последние уцелевшие защитники Рязани отступили к церквям, в которых спасения искали женщины, дети и старики. Но завоеватели не щадили никого: «А в шестой день спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную Пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали – во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали». Столица Рязанского княжества была полностью уничтожена, а каменные храмы разрушены. При обороне Рязани погиб князь Юрий Игоревич и члены его семьи. Разгромив Рязань, войска Батыя двинулись вверх по Оке, уничтожая лежащие на пути города и села.
Позже столица Рязанского княжества была частично восстановлена, но былого величия уже не достигла, и к середине XIV в. столица княжества перемещается в Переяславль-Рязанский (ныне г. Рязань).
От рязанской литературы сохранился один-единственный памятник – это своеобразный свод, составленный и разновременно пополнявшийся при церкви Николы в небольшом рязанском городе Заразске (Зарайске). Здесь, в составе этого свода, многократно переписывавшегося в течение столетий и расходившегося по всей Руси во множестве списков, дошла до нас и «Повесть о разорении Рязани Батыем» – одно из лучших произведений древнерусской литературы.
Основные редакции «Повести» донесли до нас ее первоначальный текст с очень небольшими отличиями.
Как же она сложилась, и откуда черпал автор свои сведения? Вопрос этот не может быть разрешен во всех деталях, но в основном ответить на него нетрудно. Автор имел в своем распоряжении рязанскую летопись, современную событиям. А отрывки этой летописи дошли до нас в составе летописи новгородской. Возможно, автор имел в своем распоряжении и княжеский рязанский помянник, где были перечислены умершие рязанские князья. Но главным источником были для автора народные сказания. Именно они не только дали основные сведения, но и определили художественную форму «Повести», сообщив ей и местный колорит, и глубину настроения, отобрав и художественные средства выражения.
Никогда до того ни одно произведение не было исполнено такой веры в моральную силу русских бойцов, в их удаль, отвагу, стойкость и преданность Родине, как то, единственное, созданное на пепелище. Прочтя заключительную похвалу роду рязанских князей, мы начинаем по-настоящему понимать всю святость для автора земли-родины, которая, впитав в себя пролитую за нее кровь храбрых, хотя и безрассудных, рязанских князей, смогла ее очистить от всех возможных укоров за ужасы их феодальных раздоров.
И надо было обладать чрезвычайной стойкостью патриотического чувства, чтобы, несмотря на страшную катастрофу и ужас, так сильно верить в своих соотечественников, гордиться ими и любить их.
«Повесть» не носит местного характера. Она рисует нашествие Батыя как нашествие на всю Русскую землю. Она как бы обращена к будущему: «А храмы Божии разорили, и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было всё то за грехи наши». Это расплата за отсутствие единства в русских князьях, за их свары и «непособие» друг другу. Это повесть о настоящем Русской земли.
Владимир Антипов, газета "Благовест"