Родился будущий поэт в Кронштадте в семье корабельного врача Степана Яковлевича Гумилева. Мать — Анна Ивановна, урожденная Львова, происходила из древнего, но небогатого дворянского рода. А вот о происхождении по отцовской линии в семье почти ничего не говорилось. Будучи уже в преклонном возрасте, сводная сестра Николая Гумилева, Александра Степановна Сверчкова, писала, что их дед Яков хотел отправить сына в духовное училище, но Степан воспротивился воле отца и выбрал медицину. А впоследствии, первые биографы поэта нашли архивные документы, подтверждающие, что не только дед, но и прадед Николая Степановича были представителями духовного сословия из Рязанской глубинки.

Но выяснилось было потом, а в семье военного врача Степана Яковлевича Гумилева о происхождении его родителей молчали. Глава семейства достиг в своей жизни многого, прослужив на флоте 26 лет, был награжден двумя орденами Святого Станислава, орденом Святой Анны и вышел в отставку в1887 году в чине статского советника. Быть может, поэтому Степан Яковлевич не любил говорить о своем непрестижном родстве с бедным священническим родом. Знал ли будущий поэт о своих духовных корнях, сейчас трудно сказать.

Есть Бог, есть мир, они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.

Удивительные стихи, написанные Николаем Гумилевым на переломе двух эпох и в преддверии безбожных времен. Свою лепту в духовное воспитание сына внесла его мать Анна Ивановна. Как вспоминала одна из родственниц Гумилевых: «Дети воспитывались в строгих принципах православной религии. Мать часто заходила с ними в часовню поставить свечку, что нравилось Коле. С детства он был религиозным и таким же остался до конца своих дней, - глубоко верующим христианином».

Жить «верующим христианином», в мире детских грез и отроческих мечтаний было легко юному Коле. Тепло семейного очага, любящая мать, читающая детям Евангелие, в котором так много говориться о справедливости и добре. Чувствительная душа Николая приняла веру всем сердцем так близко, и так неистово, что никто не мог поколебать его убеждений.

Я в лес бежал из городов,
В пустыню от людей бежал…
Теперь молиться я готов,
Рыдать, как прежде не рыдал.

Родился Гумилев в Кронштадте, потом жил с семьей в Царском Селе, три года в Тифлисе, и снова на берегах холодной Невы. Но, читая легкие, как дуновение свежего ветра, стихи поэта, думается, что не хмурая северная столица, не жаркий, опаленный южным солнцем город стали колыбелью его поэтического дарования. В 1901 году отец Николая купил небольшое имение Березки в Рязанской губернии, где в течении нескольких лет проводили лето Гумилевы. Там в голубой небесной синеве мог увидеть мальчик Господний храм, а в лесах услышать птиц, поющих на ветвях зацветающих лип — образы, которые пронесет поэт через всю свою жизнь и опишет в стихотворении «Канцона вторая», написанном в трагическом 1917 году.

Храм Твой, Господи, в небесах,
Но земля тоже Твой приют.
Расцветают липы в лесах,
И на липах птицы поют.
Точно благовест Твой, весна
По веселым идет полям,
А весною на крыльях сна
Прилетают ангелы к нам...

Взрослая, самостоятельная жизнь Николая Гумилева начнется в 1906 году, когда он уедет учиться в Сорбонну. В дальнейшем будут годы, наполненные яркими событиями и переломными моментами в судьбе. Это первые влюбленности, новые творческие изыскания, удивительно интересные путешествия по всему миру. Он и путешественник, и организатор журнала по вопросам искусства «Апполон», и активный участник поэтического кружка «Цех поэтов». В 1910 году Гумилев венчается с будущей известной поэтессой Анной Ахматовой, в 1912 - заявляет о создании нового направления в поэзии «Акмеизма». Казалось, бурная, насыщенная множеством событий жизнь, затмевает в его поэзии близкие его сердцу образы и просит новых, ярких свершений. Метания души выливаются в строках стихотворения «Блудный сын».

Весь мир для меня открывается внове,
И я буду князем во имя Господне…
О счастье! О пенье бунтующей крови!
Отец, отпусти меня… завтра… сегодня!..

Но вечная библейская история повторяется в жизни каждого человека и спустя время он останавливается у Отчих дверей.

И с думой о сыне там бодрствует ночи
Старик величавый с седой бородою,
Он грустен… пойду и скажу ему: «Отче,
Я грешен пред Господом и пред тобою».

А вскоре, начнется Первая мировая война, весть о которой прозвучит в унисон с его личными проблемами. Разваливается «Цех поэтов», начинаются проблемы с женой, Гумилева тяготит предшествующая гламурная жизнь. Поэт записывается добровольцем в армию, где «Святой Георгий тронул дважды пулею не тронутую грудь...». В 1916 году выходит сборник «Колчан». Предисловием к нему становятся строки:

У нас пока единый храм,
Мы братья в православной вере,
Хоть я лишь подошел к дверям,
Вы ж, уходя, стучитесь в двери.

В одной из своих статей поэт пишет: «Поэзия и религия - две стороны одной и той же монеты. И та, и другая требуют от человека духовной работы. Но не во имя практической цели, как этика и эстетика, а во имя высшей, неизвестной им самим».

В 1918 году поэт возвращается в Россию, уже Советскую. Он пытается привыкнуть к новой жизни, вступает в новомодные поэтические союзы, издает сборники своих стихов. Но ни в одном из его произведений, в отличии от творений многих тогда известных авторов, мы не слышим гимнов, посвященных новой власти. Поэт не может изменить своих убеждений, не может предать самого себя прежнего, не может поменять свои идеалы. Выражалось это и в его религиозных чувствах. Гумилев открыто говорил о Боге, проходя мимо храма, нарочито останавливался и крестился. Стихи его по-прежнему, а может и более, были наполнены христианскими образами. Можно много раз перебирать факты из последних лет жизни Гумилева, но ответ - почему поэт был репрессирован и расстрелян - каждый получит свой.

Сохранилось мемуарное свидетельство одного из большевиков о последних минутах жизни поэта: «Этот ваш Гумилев... шикарно умер. Улыбался...Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает...». Прислужникам новой власти было не понять, что так умирает поэт, офицер, христианин. Перед смертью он написал на стене камеры «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь...». Он ушел навстречу к Богу, которого никогда не предавал в своей жизни.

Предо мной предстанет, мне неведом,
Путник, скрыв лицо: но всё пойму,
Видя льва, стремящегося следом,
И орла, летящего к нему.

Елена Александрина