«И вот налетел большевистский шквал. Монастырь был реквизирован и обращен в концентрационный лагерь», - продолжил свои воспоминания о тех страшных годах Степан Дмитриевич, очень тонко подмечая характер происходящего. Иначе, чем шквалом, разрушающим всё на своем пути, послереволюционные события нельзя было назвать. Рушились все прежние устои жизни, и на этих обломках, втоптанных в грязь, появлялись уродливые, взращенные на злобе и ненависти, ростки новой власти.

Концентрационный лагерь принудительных работ, как он стал называться, был организован Губчека под наблюдением Губисполкома. Высокие стены обители очень хорошо подошли под одно из первых учреждений в карательно-репрессивной системе. История его началась 1 августа 1919 года. В этот день был занят один из корпусов обители, а в других еще продолжали жить монахини. Но уже тогда организаторы лагеря знали, что в скором времени будет освобождена вся территория, так как требовалась полная изоляция заключенных.

22 августа по постановлению Губчека началось полное выселение сестер. За несколько недель монастырь был ликвидирован, собор закрыт, монахини изгнаны.

По инструкции для службы караула из обители нельзя было ничего выносить. Личные вещи монахинь, домашняя утварь, мебель были конфискованы. В течение месяца проходил учет монастырского имущества. Был составлен инвентарный акт предметов, переданных лагерю: стулья, кровати, посуда, хозяйственный инвентарь — все, что требовалось для материальной части учреждения.

После полного освобождения территории стали поступать первые заключенные - арестанты Рязанской тюрьмы. Среди них были и уголовники, но основную массу составляли, осужденные по политическим мотивам. Осужденные делились на категории: заложники, "социально-чуждый элемент", осужденные как контрреволюционеры, "за антисоветскую пропаганду", участники крестьянских восстаний, дезертиры из Красной армии и граждане, лишенные свободы без предъявления обвинения.

В списках «лишенных свободы без предъявления обвинения» можно увидеть фамилии монахинь Марфы Герасевой и Матроны Климановой. Их заключили в лагерь за то, что они не захотели покинуть стены родного монастыря. Так и получилось - монахини продолжали оставаться в обители, но только жизнь их стала протекать уже не по иноческим правилам, а по лагерным законам.

В лагерь попадали землевладельцы, торговцы, бывшие государственные служащие, священники, крестьяне, как зажиточные, так и бедняки.

Пол и возраст при обвинении роли не играли. В этом можно убедиться, изучив всего несколько дел.

– Иван Воробьев. 1889 г.р. (20 лет), из крестьян Пронского уезда. За отказ служить в Красной Армии в 1920-м приговорен к 5 годам заключения.

– Вера Павловна Екимецкая.1867 г.р. (53 года). Заключена в качестве «заложника» в Рязанский Концлагерь как «директорша частной гимназии, состоящая в Партии народной свободы».

– Михаил Михайлович Алфеев. 1870 г.р. (49 лет). Священник Богородицерождественской церкви в с.Богородское. 2 сентября 1919 года осужден Рязанским губернским революционным трибуналом по обвинению в агитации против советской власти к лишению свободы до окончания Гражданской войны.

– Эдуард Барташевич. 1901 г.р. (18 лет). Ученик 5 реального училища. Давал домашние уроки. Арестован ЧК "как тайный враг советской власти и заложник" и заключен в Рязанский Концлагерь.

С середины 1919 года Рязанский Концлагерь стал специализированным местом заключения для военнопленных Гражданской войны 1918-1922 гг.

Это были чины Белых армий, национальных армий Армении, Грузии и Азербайджана, арестованных в Закавказье после ликвидации независимости этих республик, чинов Польской армии, плененных в ходе «польско-большевистской войны» 1920 года. По оставшимся воспоминаниям, военные продолжали поддерживать дисциплину в своих рядах, соблюдая честь и достоинство офицера.

Работы в лагере начинались с 8 утра, а заканчивались в 6 вечера. Распределяли заключенных по разным городским и областным организациям, где требовались рабочие руки. Это была пилка дров, заготовка торфа, уборка территорий, вывоз мусора и другие черновые работы. Но так как среди пребывающих в лагере было много грамотных, некоторые из них занимались канцелярскими делами. Данные об условиях содержания заключенных рознятся. В одних источниках приводятся факты о том, что арестантов содержали в неплохих условиях, и они даже получали часть заработанных денег. В других — были истощены и почти сходили с ума от голода.

Писатель Александр Исаевич Солженицын писал о питании в Рязанском лагере: «Кормили в лагере так (1921 г.): полфунта хлеба (плюс еще полфунта выполняющим норму), утром и вечером - кипяток, среди дня - черпак баланды (в нем - несколько десятков зерен и картофельные очистки)». Вот еще одно воспоминание, оставленное историком Степаном Дмитривичем Яхонтовым: «Не один раз я из окна... видел, как гонят стада захваченных «контрреволюционеров», идут грязные, оборванные, а то прилично одетые, священники, офицеры, крестьяне и т.д. Жутко становилось на душе от созерцания этой картины...»

Осенью 1919 года по Рязани разошелся слух, что за монастырскими стенами проходят расстрелы заключенных. Слухи дошли до столицы, и в Рязань была отправлена специальная комиссия.

В ходе изучения обстановки в лагере было выявлено много недостатков. Так в его стенах находились не только «бывшие эксплуататоры», но и выходцы из простого народа. Так же было немало людей преклонного возраста. Недостатком посчитали и то, что в заключении содержалось достаточно большое количество священников, которые в связи с этим еще больше начинали почитаться среди верующих.

Больше всего членов комиссии возмутил инцидент с «симуляцией расстрела попов». Произошло это после того, как один из караульных задержал заключенного по фамилии Питерский, который пытался передать на волю сверток с завернутой в нем лампадой. В ходе разбирательства он рассказал, что лампада не его, а одного из священников. Тогда и была инсценирована сцена с «расстрелом попов», чтобы добиться от них признания о сокрытии предмета религиозного культа. В результате открывшихся фактов, комендант и его помощник были отстранены от работы и отданы под трибунал, но через год реабилитированы.

В любых описаниях лагерной жизни подчеркивается унизительное положение лишенных свободы людей. За несколько лет пребывания в стенах бывшей обители этого учреждения ее территория превратилась в забытое Богом место. Повсюду были грязь и антисанитария. Тяжелая работа, скудное питание, инфекции унесли жизни сотен людей. В лагере в разные годы находилось от одной до несколько тысяч людей. Всего же, за все время его существования в застенках побывало более 10 тысяч заключенных.

Учреждение прекратило свое существование в феврале 1923 года. Освобождавшиеся заключенные, решившие вернуться в родные города и села, получали разрешение местных органов ЧК.

Так же им выдавали бесплатные проездные документы, продукты в дорогу и одежду. Ободренные таким потеплением в отношении, люди, покидая стены лагеря, думали, что на этом их испытания закончились. Но пройдет несколько лет, и почти все из них вновь попадут в тюрьмы и ссылки. И это будет куда страшнее. Советская власть наберется опыта. Возведет целые лагерные архипелаги. И расстрелы уже будут настоящие. Так жернова политических репрессий перемелют судьбы сотен тысяч людей.

30 ноября 2019 года, к 100-летию открытия Губернского лагеря, на территории Казанского женского монастыря был открыт памятный знак. Большой черный камень со скорбной надписью на табличке «Помяни, Господи, во Царствие Твоем всех невинно пострадавших» станет теперь не только напоминанием о тех годах, но и обращением к новым поколениям — ошибки прошлого нельзя забывать, чтобы не совершать их в будущем.

Елена Александрина