На протяжении нескольких десятков лет на улицах Рязани можно было встретить небольшого роста человека, с фотоаппаратом в руке и большой сумкой через плечо, в которой хранилось все, что нужно для фотосъемки. Мешковатый костюм, длинные кудрявые волосы, своеобразная походка и всегда грустная улыбка на лице - образ, напоминающий известного в свое время клоуна Карандаша.

Да, таким был Евгений Каширин - фотохудожник, краевед, заслуженный работник культуры, почетный гражданин города Рязани и в тоже время скромный, и даже немного застенчивый в общении человек, интеллигентный собеседник, внимательный слушатель и удивительный рассказчик.

Те, кто бывал в его фотомастерской на улице Полонского, никогда не забудут этих встреч. Запах реактивов, шелест только что высохших фотографий и тихая неспешная речь хозяина мастерской. Всевозможных баек Евгений Николаевич знал множество. Рассказывал их всегда с юмором, очень тонко раскрывая комичные житейские ситуации. Все без злобы и сарказма. Просто жить ему вот так с улыбкой и добрым взглядом на все что происходит, было легче.

Любил он подшучивать над собой. Вот, например, постирала его жена брюки вместе с ценными негативами, которые лежали в кармане. Это была потеря и огорчение для фотографа, а вот выговор от супруги получил он сам.

За многими шутками скрывалась его неустроенность в семейном быту. Все знали, что его дом – мастерская, в которой окошки горели до самого позднего вечера. Людей с таким характером жизнь прагматичная и расчетливая часто не принимает. Многим они кажутся чудаками и неудачниками, которые за всю свою жизнь так и ничего не заработали.

Богатством для Евгения Николаевича стали его фотографии. Он фотографировал на разных мероприятиях, торжествах, куда его приглашали. Но больше всего любил запечатлевать будни и праздники на улицах и в домах простых горожан, подмечая в каждом событие, будь-то первомайская демонстрация или семейное торжество, неповторимые моменты человеческого бытия. Щелчок затвора - и на пленке стайка девушек в модных в 60-е годы болоньевых плащах, электричка 70-х, где люди общаются, спят на плече у попутчика, пьют молоко из стеклянных бутылок, и конец 80-х – первые джинсы, первые хиппи… первые снимки из открывающихся храмов. Лица, судьбы, эпоха.

Евгений Каширин

Евгений Николаевич очень любил Рязань. Его можно было встретить на старых улочках, в парках и скверах, у городских достопримечательностей. Он фотографировал сохранившиеся особняки, уходящие деревянные домики с резными наличниками, кварталы города, еще не затронутые новостройками.

Каширин собрал уникальную коллекцию дореволюционных снимков города, пытаясь соединить прошлое Рязани с ее настоящим. Его краеведческие истории, которые можно было услышать с экранов телевизоров или прочитать в путеводителях, всегда отличались простотой, доступностью и особой манерой повествования. Евгений Николаевич рассказывал так, будто он сам долгие годы жил в дореволюционной Рязани и все видел своими глазами.

Многие творческие люди сегодня успешно делают себе карьеру. Имеют дорогие дома, машины, виллы за границей. Никто в наши дни не хочет быть убогим и нищим, даже соглашаясь с призывами из Евангелия о том, что не надо искать сокровищ земных, а надо собирать сокровища на небе. А вот Евгений Николаевич, может быть и не слышавший с детства этой заповеди, ее соблюдал. Соблюдал не потому, что себя заставлял, а потому что просто не мог жить иначе.

Как вспоминал сам Каширин, он какое-то время не знал, что его предки были священнослужителями. Один его прадед, Алексей Каширин, после смерти супруги стал монахом, другой - Иоанн Солидов - служил настоятелем Покровской церкви в Морозовых Борках. А вот дед, Евгений Пищулин, в честь которого назвали внука, был расстрелян в 1937 году.

Казалось, Евгений Николаевич вобрал в себя самые лучшие качества своих дедов-священников – смирение, терпение, незлобие, любовь к людям, кротость.

И когда ему присвоили звание почетного гражданина Рязани, Каширин попросил запечатлеть себя на фоне картины с изображением своего прадеда, на которую он повесил наградную ленту, тем самым давая понять, что это заслуга его предков.

Последние годы он тяжело болел. Как-то, показывая снимки мощей князя Олега Рязанского, рассказал, что по работе присутствовал на вскрытие склепа, помогал доставать останки, фотографировал их. "Нельзя этого было делать, нельзя было трогать, а я в руках череп Олега держал", – с горечью раскаивающегося человека заметил Евгений Николаевич. А потом добавил: "Вот и будет мне за это!"

С такой верой он все воспринимал в своей жизни. И даже болезнь для него стала не испытанием, а возможностью обретения Божьей милости и всепрощения.

Елена Александрина