3 сентября 1937 года верующие жители села Копнино Чучковского района запомнили надолго. В этот день был арестован настоятель их церкви Петр Некрасов и с ним весь церковный совет в количестве четырех человек. Отец Петр родился в селе Коростово под Рязанью. Его отец и дед были священниками. Перед революцией он окончил Рязанскую духовную семинарию, был рукоположен в священника и назначен настоятелем Архангельской церкви в Больших Можарах Сапожковского уезда. Мирная жизнь для отца Петра, как и для других священнослужителей, а также для всех верующих людей закончилась с переменой власти в стране.

В 30-х годах храм в Можарах был закрыт. Несколько лет отцу Петру пришлось проработать в Москве организатором подписки газет. Но и оттуда он был уволен как «бывший представитель религиозного культа».

В 1934 году священник с семьей переезжает в Рязань. Шесть месяцев живет без работы. О судьбе отца Петра узнает правящий рязанский архиерей Ювеналий (Масловский). Владыка предлагает ему место настоятеля Казанской церкви в селе Копнино Чучковского района. Село это было не столь большое, но в прошлом достаточно богатое. В нем до революции находились три завода: конный, кирпичный и крахмальный. При храме действовала земская школа. Жители села с радостью приняли нового батюшку. Энергичный, образованный, он собрал вокруг себя верующих людей. На приходских собраниях сообща решали вопросы о ремонте храма, найме рабочих для его покраски. Особо отец Петр уделял внимание молодежи. Молодые люди с охотой ходили на беседы со священником. Сельчане так уважали своего настоятеля, что перед выборами в Советы, по Копнино и соседним деревням пошел слух, что выберут отца Петра и «он может быть через несколько дней на месте Сталина».

В конце лета на собрании прихожан священник поставил вопрос о ремонте храма, на что все откликнулись положительно. Это событие переполнило чашу терпения местных властей. В сентябре настоятеля арестовали, вменив ему в вину «срыв уборочных работ». Вместе с ним в рязанскую тюрьму были отправлены и «церковные активисты».

У причетника церкви Константина Никишина при обыске в его доме нашли обезображенные портреты вождей, вырезанные из газет, а в тайном месте фотографии царской семьи. Так же была найдена рукопись «Протокол собраний сионских мудрецов». Она, конечно же, представляла для большевиков опасный «контрреволюционный» документ.

В следственном деле Константина Никишина осталось много свидетельств его недовольства новой властью. Например, он говорил, что законы меняются так часто потому, что люди перестали верить в Бога. Но Константин Васильевич виновным себя не признавал и на других показаний не давал.

Другой арестованный – председатель церковного совета Тарасий Глухов, самый молодой из всех, ему было всего 32 года. На вопросы следователей он отвечал открыто, ничего не скрывая. Да, до революции его родители были середняками, имели лошадь и корову. Сам он в колхоз вступал с неохотой, не нравилась ему и политика займов, которая проводилась тогда в стране. Других против колхозов не агитировал, со священником и причтом контрреволюционной деятельностью не занимался.

От церковного сторожа Георгия Тришкина, задержанного со всеми остальными, пытались добиться показаний на священника. При обыске у него нашли рукопись религиозного толка. В обвинительном заключении по делу Тришкина написали: «являясь активным членом группы церковников, участвовал в нелегальных собраниях, распространял среди населения провокационные слухи о войне, о свержении Советской власти, производил попытки сорвать колхозные работы…».

Единственной женщиной среди заключенных была церковная староста Елизавета Фролкина. До 1932 года эту должность возглавлял ее муж. Архивно-следственное дело старосты было больше других по объему.

Остались воспоминания, что, когда церковь в Копнино стояла несколько месяцев закрытой, церковная староста по простоте душевной собиралась поехать в Москву к американскому консулу, так как ей кто-то сказал, что Америка дает деньги на восстановление храмов. Об этом Елизавета Яковлевна так и сказала местным властям, когда в очередной раз ей отказали в помощи.

Таким энергичным и деятельным человеком она была. Новому священнику предложила жить в своем доме, там же проводились и приходские собрания. С ней постоянно проводили беседы сельские активисты и уговаривали вступить в колхоз, но она отказывалась и говорила: «Я от Бога никуда не отступлюсь, и Он мне все пошлет. Нашу Церковь и религию вам никогда не удастся побороть».

Все члены церковного совета были обвинены в контрреволюционном заговоре и приговорены к отбыванию наказания в исправительно-трудовых лагерях - кто на восемь, кто на десять лет. Священник же Петр Некрасов был приговорен к расстрелу. Приговор привели в исполнение 13 октября 1937 года на Бутовском полигоне.

Зачастую о мирной жизни этих людей мы мало что знаем, и только протоколы допросов и обвинительные приговоры открывают для нас трагические страницы их судеб. Им суждено было жить в то страшное время, пройти все эти испытания и не отречься от веры. Они не думали о том, что совершают подвиг, они просто знали, что по-другому нельзя.

Елена Александрина