Как-то в бытность мою семинаристом один мой соратник поделился:

— Самая страшная молитва в моей жизни, которую я произносил, была: «Господи... не вмешивайся…»

Действительно, когда Бога прогоняют, Он уходит молча, почти незаметно. Садится в лодку и без всяких гневных речей и угроз отплывает в Свой город.

Вспомнилось одно стихотворение Роберта Рождественского, которое озаглавлено им как посвящение «Булату Окуджаве». В советское время поэты делали так нередко, чтобы в оглавлении печатаемой книги скрыть «неудобную» религиозную тематику. Тогда появлялся шанс вывести нужное произведение в печать. Вот этот стих:

Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел…
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной…
Без него мне
еще тяжелей».

Думается, что именно это сейчас происходит прямо на наших глазах, в прямом эфире. Некогда духовно одарённая Европа, куда в начале новой эры человечества впервые ступили ноги Апостола Павла, сожгла свой Крест перед всем миром.

Некогда, во времена святого Владимира, память которого мы недавно совершали, территории Киевской Руси были просвещены светом евангельской истины, переплавив в итоге разрозненные племена в единый народ. Да, не всё было гладко, но Святой Дух совершал Своё дело и рождал в Церкви множество святых.

Но даже несмотря на это в начале XX века русский народ попытался сжечь свой Крест. Почти получилось — по милости Божией не всё Древо жизни превратилось в пепел, и оно в конце того же века понемногу стало оживать.

А чему быть сейчас? Быть возрождению или трагедии? Оба варианта вполне возможны и тут всё зависит лично от каждого из нас.

Трагедия неминуемо ждёт любого, кто позволит возобладать движущим силам греха в своём сердце. Эти движущие силы Церковь называет страстями: гнев, гордыня, чревоугодие, зависть и так далее...

Поначалу эта сердечная гниль кажется меньшинством, которое всё же очень настойчиво отвоёвывает себе права на обитание и действие.

Шаг за шагом, согласие за согласием и уже это меньшинство устраивает диктат на улицах и площадях человеческого сердца. Отравление достигает такого уровня одурманивания, что падение в бездну начинает казаться полётом. «Никакого дна нет, значит, и разбиться невозможно». Но история показывает, что есть. И падения некоторых способны даже это дно пробить.

Любой наш нравственный выбор лежит в плоскости между двумя осями: «Господи, помоги!» и «Господи, не вмешивайся». Но к какой оси я готов преклонить сердце именно сейчас, именно вот в этот момент, зависит только от меня и больше ни от кого.
Укрепи и вразуми нас, Боже, не уподобиться жителям Гергесинского селения, так легко прогнавшим Тебя из своих пределов.

Священник Даниил Маслов