В начале XVII века Россия испытала самый опасный в своей истории натиск интервентов, который мог закончиться полным исчезновением русского государства. В те годы у страны не было ни государственной власти, ни боеспособной армии. Лишь благодаря самоотверженному служению патриарха Ермогена, сумевшему мобилизовать народные силы, Русь была спасена.

В наши дни уже мало кто помнит об одном любопытном факте не столь давнего прошлого: государства, претендующие ныне на роль мировых блюстителей демократии и прав человека, каких-то полвека назад вели совершенно иную политику.

Вопрос: Слышала, что тем, кто читает гороскопы, нельзя причащаться… Так ли это? Почему Церковь так негативно относится к этому безобидному занятию?

Отвечает священник Димитрий Фетисов:

Управление первыми патриархами Православной Церковью в Российском государстве пришлось на смутное время. Эти обстоятельства заставили Московских первосвятителей встать на защиту интересов русского народа, сыграв в политической жизни России ведущую роль.

"Два чувства дивно близки нам, // В них обретает сердце пищу: // Любовь к родному пепелищу, // На них основано от века, // По воле Бога самого, //Самостоянье человека, // Залог величия его."

Эти прекрасные пушкинские строки — наилучший эпиграф к разговору о патриотизме, и яркое доказательство того, что предметом высокой лирики может быть не только любовь к человеку, но и любовь к родине.

Вопрос: В последнее время в мире все чаще происходят трагические события, да и в целом мировые новости очень страшные. Никак не могу себя успокоить, постоянно переживаю, просматриваю новости по несколько раз в день. Что делать?

Отвечает руководитель Молодежного отдела Рязанской епархии священник Павел Коньков:

В начале XVII века православным христианам приходилось испытывать притеснения не только в Польско-Литовском государстве. Весь православный Восток был покорен турецкими завоевателями, которые исповедовали ислам.

Если бы приключения идей описывались в романах, то судьба национализма могла бы стать основой не менее остросюжетного повествования, чем "Граф Монте-Кристо". Только финал этой истории получился бы не столь триумфальным. Ибо истина национализма остается не отделенной от приросшей к нему лжи, и сама идея продолжает томиться в заложниках преступных секретов большой политики. В руках нечистоплотных политических дельцов национализм превратился в жупел, стал ассоциироваться с низменными инстинктами, с варварством и экстремизмом, поэтому для респектабельного общества любой национализм теперь — persona non grata, и все конкретно-национальное здесь подавляется общечеловеческим.