Наиболее видным деятелем этого противоречивого периода был один из учёнейших людей своего времени Константинопольский Патриарх св. Фотий, которого в Греции называют «Великим»: одним из первых начал он противостояние изменениям в церковной традиции, которые начали появляться на Западе. Кроме того, именно с именем Фотия связано начало миссии свв. Кирилла и Мефодия среди славян, ― таким образом, именно Константинопольской Церкви большая часть славянского мира обязана своим обращением в христианство.
Третий период истории Константинопольской Церкви начался с 1261 г. с освобождением Константинополя от латинских захватчиков и продолжался до 1453 г., когда город был окончательно захвачен турками.
Вот мы и подошли к рассматриваемому нами периоду: середине XV- началу XVI веков… Но каким подошел Константинопольский патриархат к этому периоду?
К сожалению, после возвращения Константинополя Михаилом VIII Палеологом, Византия уже никогда не достигала более своего прежнего могущества: к 1300 г. от неё оставался лишь Константинополь, территории современной Греции, Фракии и западная часть Малой Азии. Главным врагом империи в этот период стал не Папа, а турецкие племена, воспользовавшиеся слабостью государства и консолидировавшиеся в единую силу.
С целью найти выход из сложившейся ситуации, многие Константинопольские императоры стали, увы, обращаться к помощи Запада, и Запад не преминул воспользоваться ситуацией, потребовав в обмен на такую помощь подчинения восточных Церквей Риму. Но мы уже указывали, что в противовес некоторым императорам, соглашавшимся на условия унии, подавляющая часть византийского общества и клира резко и однозначно не принимала таких условий: уния, подписываемая императором и высшим духовенством, обычно продолжалась один-два года, а затем отвергалась самим церковным народом.
После 29 мая 1453 г., с падением Константинополя, роль Церкви среди её паствы значительно возросла. Как отмечено нами ранее: турецкие султаны сохранили управление Церковью и её учение в неизменности.
Согласно парадигме, характерной для исламского мира, статус Константинопольских Патриархов претерпел изменения, ибо турецкий султан, будучи мусульманином, не мог стать религиозной главой православных. Но султан также не мог не понимать, что это православное население очень нужно Османской империи, прежде всего, как источник обогащения культуры. И прежде, чем понять, что же происходило в Константинополе в первые десятилетия после падения вечного города, нам надо принять в качестве аксиомы: испокон веков враждебные отношения между исламом и христианством – это миф.
И действительно, вопрос об исламо-христианском диалоге встал еще до падения Константинополя. Османы и византийцы не всегда были врагами.
Балканский полуостров был важной и неоднозначной по последствиям контактной зоной цивилизационного обмена между Востоком и Западом.
Источники XV-XVI вв. свидетельствуют, что среди угнетённой части населения Балкан, Венгрии, Западной Европы было много тех, кто приветствовал турок-османов и относился к ним с симпатией. Завоеванные христиане достаточно долгое время очень неоднозначно относились к своим завоевателям.
Именно поэтому, говоря о Константинопольском патриархате рубежа XV–XVI вв., следует разобраться в положении православной паствы и Церкви в Османском государстве. Расширение границ мусульманского государства на Балканах способствовало ликвидации местных православных автокефалий: всё новые территории подпадали под власть Вселенских Патриархов ― это сыграло не последнюю роль в последующем вхождении Константинопольской Патриархии в систему Высокой Порты.
Следовательно, ещё до падения Византии влияние Константинопольской Патриархии стало возрастать параллельно с османскими завоеваниями. Поэтому про-турецки настроенные представители верхушки константинопольского общества (например, Алексей Макремволит, Лука Нотара) готовы были признать власть мусульманских завоевателей.
Даже роль первого, после падения Константинополя, Патриарха – свт. Геннадия Схолара – по-разному оценивается разными авторами. Так, например, английский византист С. Рансимен считал, что после падения Константинополя «только Схоларий… был призван сыграть конструктивную роль в создании нового мира, в объединении своего народа вокруг церкви и устройства патриаршего двора». Путешественник Б. Курипешич свидетельствует в своём путевом дневнике: «Султан оставил веру, потому что не мог обойтись без Схолария, иначе крестьяне перестали бы обрабатывать землю».
Вероятность конструктивной и позитивной по сути совместной работы свт. Геннадия Схолария с Мехмедом II очень высока: они вместе разработали новый свод закона для греческого миллета – православного населения, и у султана не было другого пути, ведь не сохрани он прежних православных институтов, управление миллетом было бы невозможно. Кроме того, султан, на наш взгляд, понимал, что у мусульман, которые на Балканах были чужими, которые были лишены глубоких корней в местном обществе, не могли на равных соперничать с конфессиями, которые утвердились здесь на тысячу лет(!) раньше.
Священник Вячеслав Осадчук, газета "Логосъ"