Немного цифр

Вот, например, цитата из популярного неоязыческого фильма: «За 12 лет христианизации только в Киевской области (Киевская Русь) из 12 миллионов 9 физически были уничтожены». Тезис о 9 миллионах убитых кочует из одной публикации в другую. Зададим вопрос: на чем основан миф о кровавом крещении Руси?

Вполне понятно, что неоязычникам, как воздух, нужен миф о «насильственном крещении Руси», потому что, если окажется, что это был добровольный выбор народа, то нелепость их пафоса «возвращения к вере предков» станет слишком очевидной.

Со своих многочисленных информационных ресурсов неоязычники вещают о светлой религии древнеславянских предков, в которой якобы не было человеческих жертвоприношений, рабства и смертоубийства, а была только любовь и гармония с окружающим миром. От имени наших с вами предков они сочиняют нелепые тексты, называя их «славянскими писаниями», «ведами», «конами», всячески извращая русские слова, понятия и историю.

Итак, святому равноапостольному князю Владимиру в определенной среде приписывают массовый (9 миллионов убитых!) террор при крещении народа. Но как быть с тем фактом, что, по данным демографа Б. Урланиса, сделавшего свой расчет на основании трудов академика Б. Рыбакова, численность населения Древней Руси насчитывала в X веке всего примерно 8,5 млн., в XI веке – 10 млн., в XII веке – 11 млн. человек?

Личная дружина князя Владимира составляла около 400 человек, ополчение могло дать максимум 40 тысяч человек. Каким образом (и с какой целью) подобное войско могло полностью уничтожить население собственной страны? И как тогда спустя всего век численность населения восстановилась и даже увеличилась?

Княжеский выбор

Неоязычники просто не могут признать, что Владимир, сам «переболевший» язычеством, но переросший его, увидел, что это тупиковый путь для Руси. Князь уже тогда прозрел то, что сейчас для нас очевидно, когда мы смотрим, что стало с народами, оставшимися на стадии язычества и так и не сумевшими заполучить собственную многогранную культуру, полноценную государственность, цивилизацию.

Заметим, как мудро и постепенно он выбирал веру для русских. Сначала изучил сам, потом отправил послов в Византию. Когда послы вернулись, посоветовался со старейшинами. Во время совета, устроенного Владимиром по вопросу о выборе веры, бояре сказали: «Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы бабка твоя Ольга крещение, а была она мудрейшей из всех людей». И только когда совпало мнение князя, послов и старейшин, он крестился сам и призвал жителей Киева последовать его примеру. Многие последовали, а кто не последовал, тем дозволили оставаться в прежней вере, и проповедь среди них продолжалась в последующие десятилетия и столетия.

Многие церковные историки не отрицали элементы принуждения при крещении жителей Киева. Так, архиепископ Макарий (Булгаков) писал: «Не все, принявшие у нас святую веру, приняли ее по любви, некоторые – только по страху к повелевшему; не все крестились охотно, некоторые – неохотно»… Ожесточенные приверженцы старой веры бежали в степи и леса, чтобы сохранить прежнюю веру, близкую, привычную, понятную.

Определенное насилие по отношению к язычникам в ходе христианизации Руси было, но оно не имело того зверского характера, которым отличались насилия языческие. Оно выражалось в том, что язычники, особенно знатные, утрачивали политические права, но принуждения их к вере под страхом смерти не было. В городах сносились языческие капища, а на их месте строились христианские храмы и заводились школы. Но не было ничего, даже отдаленно напоминающего ритуальные убийства христиан язычниками-славянами, или то, что творилось в течение трех веков в языческом Риме, где христиан пытали до смерти, рубили им головы, распинали на крестах, устраивали из них живые факелы, травили зверями на потеху публике...

Именно тем, что государство не вводило новую религию через геноцид, а в целом ограничилось указанными выше мерами и предоставило дальнейшее усилиям христианских проповедников, как раз и объясняется растянутость христианизации на столетия.

Данные археологии

Есть еще один аспект проблемы: археология не подтверждает насильственного крещения Руси – спрятать миллионы убитых невозможно. В случае геноцида наша земля была бы переполнена артефактами. Но раскопки древнерусских городов таких находок не выявили, хотя в советское время это пришлось бы очень кстати для борьбы с Церковью.

После Великой Отечественной войны произошло открытие берестяных грамот древнего Новгорода. Из более, чем тысячи грамот 450 написаны в домонгольское время. Эти грамоты, в отличие от летописей, написаны самыми обычными людьми: это их повседневные заметки, бытовая и личная переписка и т.п.

Записки, которые никакая цензура не могла проверить, отражают реальное умонастроение и жизнь наших далеких предков. Они выложены в открытый доступ. И вот что любопытно: среди грамот немало текстов на христианские церковные темы, но нет уже ничего языческого. Эти грамоты неопровержимо доказывают добровольное принятие христианства на Руси.

Конечно, отдельные старые привычки, вроде обрядов, связанных с погребением, уходили не сразу, но от «старых богов» наши предки отказались бесповоротно. Среди берестяных грамот есть, правда, несколько заговоров, но и они апеллируют уже к христианским реалиям.

Есть и археологические свидетельства о распространении христианства на Руси еще до Владимира: уже с середины Х века в погребениях знати встречаются нательные кресты.

Письменные источники

Кроме археологии, письменные источники также молчат о массовом насилии при крещении Руси. Христианским летописцам не было нужды скрывать победу христианского воинства над противящимися язычниками.

В «Повести временных лет» есть рассказ о том, как свергали в Киеве идол Перуна. Когда его выбросили в Днепр, несколько язычников долго бежали по берегу и кричали: «Выдыбай, боже, выдыбай!». Такова была последняя мольба к Перуну на Русской земле. Последние его адепты не просили, чтобы он защитил их от христиан, – они просили, чтобы Перун защитил себя, чтобы явил чудо и при всех вытащил из воды свой поверженный идол.

Более того, когда волны, наконец, прибили идол к берегу, то один из местных жителей, подойдя, отпихнул его обратно в реку со словами: «Ты, Перунище, досыта ел и пил, а теперь плыви прочь!».

Есть, однако, одно свидетельство, которое приводит историк В.Н. Татищев, ссылаясь на некую «Иоакимовскую летопись», о том, как крестили Новгород Добрыня и Путята. В Новгород в 991 году с миссионерскими целями был направлен епископ Иоаким Корсунянин с воеводой Добрыней, дядей князя Владимира по матери, тот самый, который за 10 лет до этого устанавливал кумира над Волховым по велению князя. В помощь ему была дана киевская дружина во главе с тысяцким князя Путятой.

Узнав о цели прибытия Добрыни, вече решило не пускать в город епископа. Язычники взялись за оружие. Центром сопротивления стала Софийская сторона. Во главе бунтовщиков были тысяцкий Угоняй и волхв Богомил Соловей. Язычники разграбили дом Добрыни, «избили» его жену и родственников, а затем разметали христианскую церковь.

С помощью военной хитрости Путята проник в центр Софийской стороны и пленил Угоняя. А отряд Добрыни с помощью поджога окончательно подавил сопротивление.

Ряд ученых считает этот фрагмент фальшивкой, как и всю историю про «Иоакимовскую летопись», которую никто, включая Татищева, не видел. Те, кто признает подлинным, считают, что текст был составлен не ранее XVII века.

Но даже если мы поверим словам «Иоакимовской летописи», на самом деле они свидетельствует против мифа о насильственном крещении Руси. Ведь завершается «летописный» фрагмент словами:

«Оттого люди поносят новгородцев: Путята крестил мечом, а Добрыня – огнем». Приведенная поговорка свидетельствует о том, что в целом крещение Руси проходило мирно, а пример Новгорода – исключение, породившее даже особую поговорку – насмешку над новгородцами.

«Светлая религия предков»

Важно помнить и то, что в ходе дальнейшей христианизации племен могли быть и были отдельные эксцессы, агрессия со стороны отдельных племен. Иначе и быть не могло, учитывая гигантские масштабы происходящего и то обстоятельство, что с обеих сторон противостояли друг другу далеко не безгрешные люди. Христианство распространяли вчерашние язычники, которые не успели избавиться полностью от привычных «ухваток».

Языческая сторона была агрессивнее по своему религиозному складу, христианская – сильнее по своей связи с властной природой государства.

Вспомним, как в 983 году киевские язычники решили принести в жертву Перуну христианского юношу. Когда отец этого юноши отказался отдать им сына, язычники убили святых мучеников…

Почему они так поступали? Ответ довольно прост – а почему бы им так не поступать? Человек действует исходя из своей картины мира. В языческой религии и мировоззрении ничто не запрещало им так действовать.

Приведем цитату, показывающую, какая «чистая и светлая религия» существовала на территории Руси до христианства и что свидетельствовали современники об «отсутствии рабства, человеческих жертвоприношений и всеобщей гармонии славян».

Арабский географ Ибн Русте в «Книге дорогих ценностей» 903-925 гг. описывает духовные нормы наших предков: «Есть у них знахари (жрецы), из которых иные повелевают царем, как будто они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их повеление никак не возможно. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает жертву на бревно и ждет, пока она не задохнется, и говорит, что это жертва богу».

Ослабела ли Русь?

Следствием «кровавого» крещения неоязычники считают ослабление Руси и возникновение некоей зависимости от Византийской империи. Однако предыстория крещения начиналась с военного похода на греческое поселение и последующего выдвижения Владимиром ультиматума всей Византии: «Вот взял уже ваш город славный; слышал же, что имеете сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то же, что и этому городу».

Так князь Владимир заполучил в жены Анну, дочь императора, руки которой добивались германский император и французский король. После крещения русско-византийские войны не закончились.

Но родства с русскими князьями с этих пор стали искать европейские правители: дочерей Ярослава Мудрого взяли в жены короли Франции, Венгрии и Норвегии, а его сын женился на дочери византийского императора Константина Мономаха. Русь продолжила прирастать землями. Разве это свидетельствует об «ослаблении»?!

Юрий Гераськин

по материалам газеты "Логосъ"