shapka

Суббота, 16 Марта 2024 08:15

Греби, как Ной, но не ной, или один из рецептов православного счастья

Оцените материал
(1 Голосовать)
Греби, как Ной, но не ной, или один из рецептов православного счастья ryazeparh.ru

Вера Васильевна Дирюгина уже больше сорока лет является прихожанкой Борисо-Глебского собора Рязани. Будучи крещёной в детстве, она пронесла веру сквозь всю жизнь, несмотря на годы запретов и гонений на Церковь. Подумалось, что она, должно быть, из тех счастливых семей, где вера передавалась из поколения в поколение, детей крестили в младенчестве, а жить учили согласно заповедям, в любви к Богу и ближним…

Однако полотно жизни Веры Васильевны и её семьи оказалось совсем не таким ровным и гладким, каким рисовалось мне. И тем удивительнее её судьба. Вот что она рассказала.

Мама была из семьи репрессированных учителей. Дружные, глубоко верующие, с четырнадцатью детьми, они жили в Белоруссии. В последний день, когда мама видела своих родителей, братьев и сестёр, всю их семью погрузили на две подводы и куда-то повезли. Мама была самая маленькая, три-четыре года, её мать в какой-то момент сбросила с телеги, шепнув – беги вон к тому крайнему дому, там тебе помогут. Это был дом старшей бабушкиной сестры. Её муж был красноармейцем, поэтому в их доме было относительно безопасно. Но оставить у себя дочь репрессированной сестры мамина тётя не решилась и переправила ребёнка каким-то, видимо, довольно близким, знакомым – в семью учителей, в Россию, в Москву. Они вырастили маму. Но чужая семья есть чужая семья, девочка часто плакала по ночам, качая детей приёмных родителей. И потому разговоров о семье, детстве и молодости мама не любила, рассказывала о себе крайне редко. Мы с ней много раз пытались найти её родственников в Белоруссии. Куда только ни обращались, каких запросов ни делали, никаких сведений так и не нашли.

Выросла мама Веры в Москве, выучилась на медработника, но работу найти ей было очень непросто – из семьи репрессированных брать не хотели. Жить осталась в Подмосковье, вышла замуж. Женщина она была верующая, до замужества даже на клиросе пела. Но муж был военным, начальником военизированной охраны завода в Воскресенске, так что о посещении храма для семьи не могло быть и речи. В Воскресенске родились дети – Вера и её младший брат.

– Вас крестили сразу после рождения? – спросила я у Веры Васильевны.

Ну что вы, какое там! Отец военный, какое крещение? Мама молилась тайно, у неё была единственная икона – Покрова Богородицы. Мама достанет её, помолится и опять прячет. Для понимания ситуации я должна рассказать вам историю, в которую мало кто верит, смотрят на меня с подозрением, если рассказываю, и некоторые даже ругают, но, как говорится, как есть. Моя духовная жизнь началась с того, что я чудесным образом увидела… Иисуса Христа. Это случилось, когда мне было годков пять-шесть, я была на огороде – у нас в Воскресенске был дом с большим участком. Господь прошёл мимо меня. Он был в блестящих белых одеждах, с нимбом, очень высокий – гораздо выше нашего домишки. Но я тогда не знала, что это Он. Просто запомнила, а поняла это гораздо позднее.

После того случая я начала упрашивать взрослых меня крестить. Долго упрашивала, и, наконец, мама, работавшая тогда заведующей детским комбинатом (сад и ясли), договорилась с сотрудницей, которая согласилась стать нашей с братом крёстной. Папа был на таких должностях, что в Воскресенске, конечно, крестить нас было нельзя, и мама с коллегой повезли нас в Бронницы. Храм там был очень большой, хотя, может быть, мне тогда всё казалось большим, потому что сама была маленькая. Нас с братом окрестили и поставили на солее, около Царских врат. Так мы и простояли до конца службы – в одних рубашонках и на коленочках. Я тогда не могла понять, почему прихожане, глядя на нас, плачут. А теперь вот и не знаю, если бы я не просила, может быть, и не стали бы нас тогда крестить…

WhatsApp Image 2024 02 06 at 07.27.39

Вера выросла в Воскресенске, окончила женскую школу № 1, тогда она называлась гимназией. После школы поехала в Москву учиться на химика-технолога. Здесь познакомилась с будущим мужем, студентом нефтехимического института имени Губкина, на пятом курсе они решили пожениться. Муж взял направление в Рязань. Привёз сюда беременную жену и два чемодана. В Рязани в это время как раз запускали завод химволокна. Здесь и началась их семейная жизнь.

Стаж работы на вредном производстве, необходимый для пенсии, – семь с половиной лет, Вера с мужем отработали, и их пригласили на завод «Красное Знамя», Веру – заместителем начальника цеха. Но лёгочное заболевание она уже себе «заработала»... На пенсию Вера Васильевна вышла только в 52 года. В девяностые, когда разрушали страну, ей было ой как обидно – так они с мужем старались, столько на оборону, на государство работали…

В общем-то довольно типичная история советской семьи. А как же храм? Молитвы? Удавалось совмещать их с работой и жизнью семьи с двумя детьми? Этот вопрос я задала Вере Васильевне.

Бог со мной был всегда. С того самого случая на огороде. Я всегда чувствовала, что Он рядом. Пока училась в Москве, иногда ездили с близкой подругой в Троице-Сергиеву Лавру, присутствовали на службах. Активно ездила на экскурсии и по разным городам, храмы посещала с особым чувством. На два месяца попала на практику в Ленинград, там уж мы какие только соборы не посетили. Один раз даже в Кремль была приглашена в числе других хороших студентов, перед нами выступал Хрущёв (но ботинком перед нами не стучал – а то все спрашивают).

Когда приехали в Рязань, здесь действовали только два храма – Скорбященский и Борисо-Глебский, который был вновь открыт перед самым нашим приездом. Иногда посещать храм было уже можно – началась хрущёвская оттепель. Но с сыном и дочерью о вере не говорила, – семья репрессированных, вдруг скажут где лишнее, остерегалась. Когда работала на «Красном Знамени», было много командировок – в Минск, Киев, вот там всё, что могла, рассмотрела, везде побывала – в Софийском соборе, в Киево-Печерской Лавре, в ближних и дальних пещерах. Свободно, постоянно я начала ходить в храм, только когда вышла на пенсию. Но с Богом никогда не расставалась.

В Борисо-Глебском храме Вера Васильевна – одна из самых давних прихожанок, почти с самого его открытия, помнит всех настоятелей, всю его «новейшую» историю.

WhatsApp Image 2024 02 06 at 07.27.39 1

– Что сегодня вспоминаете как самое важное из своей жизни? – спросила я Веру Васильевну.

Поклонный крест в деревне Лялино Захаровского района. Там на кладбище у нас есть родовое местечко, муж и сын там похоронены. А на всю деревню – одна разрушенная часовня на кладбище. Хотелось, конечно, её восстановить, но специалисты посмотрели и сказали, что можно только разобрать и построить новую. На службы мы ездили в Захарово, а в Лялине решили поставить крест в 3,5 метра высотой. И настоятель Иоанно-Богословского храма в Захарове отец Виталий Белов, и владыка Марк меня поддержали, благословили. Владыка крест освятил. Народ стал приходить, молиться. Очень хотелось тогда и за часовню взяться, но это было не под силу.

Вскоре в Лялине купила дом москвичка Юлия, риэлтор по профессии. Деревня для неё была чужая, а приняла эту землю женщина всем сердцем. И идею о часовне поддержала. Она обратилась к своим друзьям – актёру Игорю Костолевскому и его жене, француженке, которая за ним не только в Россию приехала, но и Православие приняла. Они все начали нам помогать, вносить крупные суммы. Тут и местные в меру сил стали подключаться. Теперь такая часовня стоит! Слава Богу!

– Что самое сложное в жизни, как думаете?

– Себя найти в жизни. И Бога найти. И быть всегда с Ним. Мне во всём Бог помогал. Я ведь очень много и тяжело болела, три раза тонула, по-настоящему, маленькой ещё. Восемь операций перенесла, даже не ходила какое-то время, а после ковида и перекреститься не могла, но Господь всегда помогал.

Удивительно, но следующий вопрос вызвал у Веры Васильевны некоторое замешательство:

– О чем вы чаще всего Бога просили?

– А я очень мало Его прошу, – ответила она после некоторого раздумья, – зачем? Он про меня всё знает, что мне надо, что полезно. Молюсь много в течение дня – правила читаю, акафисты, всё, что положено. В молитвах есть всё, что нужно человеку, недаром их старцы составляли. А о своём просить не дерзаю, только в самых тяжёлых случаях. Плакала и просила, обращаясь к Пресвятой Богородице, когда остановка сердца у меня была и угрожающая жизни аритмия. Несколько раз ритм срывался. А после молитв восстанавливался.

– Вера Васильевна, что можете пожелать своим и не своим детям и внукам?

– Всё принимать, что есть, всему радоваться. Я живу по принципу: греби, как Ной, но не ной. Что такое уныние, депрессия, даже не представляю. Сейчас такая сложная ситуация, беда – так много молодых депрессиями страдают. Так молодёжь жалко!

– Что радостное вспоминаете?

– Как своё 90-летие праздновала. Днём человек десять гостей приняли, а к вечеру митрополит Марк, монахиня Мелетия и батюшки пришли меня поздравить. Восемь букетов за день мне подарили, два букета – по 25 роз. Никогда в жизни столько цветов у меня не было.

Жизнь у Веры Васильевны очень непростая. Из семьи репрессированных, работала на вредном производстве, мужа и сына похоронила, оба умерли от инфаркта, сколько болезней на её долю выпало, а что такое уныние – не знает. И Бога ни о чём земном просить не привыкла – так Ему доверяет. Не это ли один из рецептов счастья для православного человека? Только как непросто этому научиться…

Ирина Матвеева, газета "Благовест"

Прочитано 214 раз Последнее изменение Понедельник, 11 Марта 2024 12:08

Оставить комментарий

Убедитесь, что вы вводите (*) необходимую информацию, где нужно
HTML-коды запрещены