– Прочитала «Трансформатушку» в ночи, не отрываясь. Фельетон, немного триллер, приключенческий роман, много характерных героев… У меня вопрос, откуда столько фактуры?
– Любимый вопрос: про кого я пишу – эти люди существуют? И да, и нет. Мои герои собраны из пазлов, их внешность, черты характера взяты из копилки памяти. События, которые происходят с ними, тоже не выдуманы. При других обстоятельствах, с другими людьми, при мне или из рассказов очевидцев, а может быть, и просто из случайно подслушанного разговора.
Когда я работала над «Трансформатушкой», один писатель мне открыл секрет: «Пока ты не полюбишь своего героя, он будет картонным». И мне пришлось «полюбить» Борислава и Тихомилова, хотя изначально я задумала их совершенно другими.
– Кстати, да, это чувствуется в книгах: герои живут, а не просто выполняют функцию, задуманную автором. Но когда пишете, что движет сюжетом? Идея? Вы изначально знаете, что хотите высказать, и подбираете персонажей, или «оно само», как в поэзии?
– Однажды мой муж пошутил про «Трансформатушку»: «Решил Господь: быть этой книге. И стал стучать в сердца писателей. Один сказал, что, возможно, напишет, но когда-нибудь потом, а сейчас у него есть одна гениальная задумка, такая идея, над которой еще никто не работал. Другой сказал, что на этой теме не хайпанешь, слишком маленькая целевая аудитория. Третий сказал, что ему это вообще неинтересно. А матушка Ирина сказала, что ей терять нечего, она вообще не писатель и даже ни разу не филолог. И родилась книга».
Слово Божие к людям приходит через людей. Я проводник. Я не скажу ничего от себя, все сказано до нас. Есть два мира, человек сам настраивает свою антенну на один из них. «Трансформатушка» – это сердечная боль, переживание за проблему разводов в церковных семьях. Эту книгу мы с мужем писали вместе, вынашивали, обсуждали каждый момент. Теперь мы говорим, что это двенадцатый наш ребенок. Когда книга была написана, мы поехали к нашему хорошему другу Дмитрию Емцу, он был первым редактором и, по сути, крестным отцом «Трансформатушки».
«Имморталис» («Homo immortalis» — ред.) тоже был написан сердцем. Мне поставили предварительный, очень нехороший диагноз, и те три месяца, которые мы жили в неопределенности, я писала эту книгу. Я прожила ее вместе со своим героем.
– Я слышала, что у героя есть еще и некий реальный прототип, чудесно исцелившийся, так ли это?
– Он не был ювелиром, и его звали не Пашкой. Но это реальный человек, он приезжал к нам, пил чай и рассказывал, как узнал об онкологии и ушел в Жигулёвские горы с Библией и куском брезента. Без вещей, без провианта. Он ушел умирать. Пил воду из родника и читал Священное Писание. А через сорок дней вернулся исцеленным. Произошла перезагрузка…
– А как родилась самая первая книга, «Семь дней радуги»?
– Она появилась после того, как я чуть не потеряла свой блокнот, в который долгие годы записывала всё смешное и забавное, что происходило с нашими одиннадцатью детьми. Я захотела сделать что-то вроде альбома на память, но все, кто читал отрывки, просили книгу. «У нас то же самое! Мы не одиноки во вселенной!» – говорили уставшие мамы, и у них появлялись силы жить дальше. Это антидепрессант, читать книгу можно с любой страницы и до устойчивого повышения настроения. Первый тираж распродан, будем ждать второго.
Книга «Ничего» пришла нечаянно, без задумок и идей. Просто зацепила мысль, разность внутренних правд. Это как перекрещивающиеся дневники: мы все воспринимаем одну и ту же ситуацию по-разному, потому что все мы разные, и у каждого своя правда. Про эту книгу я могу сказать, что в ней есть реальный человек — Степашка списан с мальчика, который рос в приемной семье моих друзей. Но семья, в которую я его поселила, и все остальные – это люди-пазлы, не надо искать и додумывать.
– «А был ли Интигам?» Вот он, был ли ? Что это за загадочный персонаж в романе «Homo immortalis»?
– Знакомый мужа, занимающий ответственную должность, рассказывал: «Сижу я на пятиминутке, докладывают, что в Жигулевских горах появился не то бомж, не то отшельник. А я слушаю и сам думаю: так ведь это же Интигам! И тут вдруг понимаю, что Интигам – это вообще из матушкиной книжки».
Книги сбываются. Очень многое. Я не знаю, как это работает. Мне звонит моя дочь Маша, автор книги «Мой телефон 03», и говорит: «Я на той неделе написала, что у Саныча украли велосипед. Мам! У меня сегодня велосипед из подъезда украли!»
– Дочь тоже писатель? Вот здорово!
– Да, Маша — лауреат премии «Болдинская осень» 2021 года. Часть стихотворений в моих книгах написана дочерью. Сейчас мы с ней работаем в соавторстве над одной идеей. Не знаю, что из этого получится. Это как раз тот случай, когда книга «продавила». Я полгода отмахивалась от приходящих в голову мыслей, я не хотела. Но приходили отрывки, яркие, я их записывала «на всякий вдруг». Я спрашивала у знакомых писателей, не было ли у них «навязчивого сюжета», или как это вообще обозвать? Поделилась с дочерью, зачитала несколько отрывков. «Слушай, пиши! – сказала она. – Хочешь, давай вместе напишем».
И мы пишем. Без оглядки на редакторов. Ни для кого. Даже если её никто не издаст. Просто не получается не писать. И так тоже бывает.
– В соцсетях у вас читаю что-то невместимое: 11 детей, козы, огород, иконопись… А как вообще в этом всём выживать, писать, где время взять, когда детей воспитывать и просто – спать?
– Козы и огород – в прошлом. У нас был период в жизни, когда нам пришлось выпаивать сына-аллергика козьим молоком, и ради него выращивать необработанные удобрениями овощи, иначе он задыхался. Сейчас у него уже своя семья, а мы иногда вспоминаем, что было, но уже не как страшный сон.
Про книги и иконы… Это творчество, защита от выгорания. Само материнство, по сути, творчество – маме приходится осваивать и пробовать, экспериментировать и делать то, за что она бы никогда не взялась по доброй воле. Выходить из зоны комфорта и расти, как это сегодня модно говорить. Другое дело, на каком месте должно быть творчество, чтобы семья не страдала, чтобы всем было хорошо: сначала удели время мужу и детям, потом быт, потом только творчество, на десерт. И это стимул: я быстро делаю домашние дела, не зацикливаясь на рутине, не тяну кота за хвост, а пока я их делаю, моя голова свободна – в ней диалоги и встречи тех, кто живет в очередной книге.
– Очень ценный совет, спасибо. Я сама помню, как сложно выйти из саможаления в стиле: «Мне некогда творить, мне быт мешает». И не сразу понимаешь, как важно просто перестроить себя и научиться быстрее справляться с бытом. Может быть, и про воспитание детей расскажете, поделитесь «лайфхаками»?
– Недавно ко мне подошла женщина и спросила, как часто у нас получается собрать детей на духовную беседу. Или, может, мы вечерами все вместе Библию читаем? А мы не собираем и не читаем. И выходит, как бы и не воспитываем в православии? К сожалению, у нас стереотип: дети священника должны рождаться уже святыми, они не дерутся и хорошо учатся, они не играют в телефонах, а вырастая, все становятся батюшками и матушками.
А они рождаются просто детьми, со всеми проблемами, с кризисами всяких возрастов, и ничего они никому не должны, и даже могут перестать ходить в церковь – подождите, не кидайте тапки! – пока не произойдет личная встреча с Богом, пока человек сердцем не уверует. В этом свободная воля, дарованная каждому.
Что мы можем? Показать пример. Воспитать сердце. Чтобы он вырос добрым, милосердным. Милосердие – милующее сердце, прощающее. Мы должны не противиться Богу, придумавшему именно этого человека для чего-то очень замечательного, родить его. Показать красоту Православия. И молиться, чтобы однажды произошла его встреча с Богом. А вырастить сонм священнослужителей, или нечеловеческими потугами родить каждому дом, машину – нигде это не прописано, ни в одной священной книге.
– Хочется еще традиционный вопрос озвучить: как вообще вы решились и стали мамой стольких детей, женой священника?
– Когда мы пришли с мужем брать благословение на семейную жизнь, наш духовник, недавно преставившийся ко Господу архимандрит Илия Рейзмир, сказал: «Живите по-Божьи». А по-Божьи – значит по совести. А по совести – значит не лукавить перед собой и не додумывать за Бога. Доверять. С тех пор живем, с удивлением наблюдая происходящее вокруг.
Нас пугали, что мы не выносим/ не выучим/ не женим, а они рождались, учились… Жениться вот начали. Воистину, даст Бог роток, даст и хлебушка кусок. А женой священника как я стала? Если мой муж стал батюшкой, то и я – матушкой. Только я еще не стала, только учусь. Матушка – это мама для каждого. А я пока «трансформатушка».
Беседовала Елена Фетисова