Современный христианин, сам того не подозревая, замечательно обходится без вести о Воскресении Господа, воспринимая её как некую звуковую помеху своей комфортной душевной вере в бессмертие души. Он слышит привычные формулы богослужения: «поглощена смерть победой», «Христос воскресе из мертвых - смертию смерть поправ». Но его лично, его духовного опыта эти слова касаются так же мало, как орбита кометы Галлея.

Воскресение становится как бы частным фактом из «частной жизни» Богочеловека Иисуса Христа. Да, Христос признаётся Богом. Но именно поэтому факт Его воскресения «ничего особенного» из себя не представляет: ведь Бог всесилен, Ему всё возможно. Мало того, если спросить обычного православного прихожанина прямо и в лоб: «что такое смерть?», можно услышать туманные размышления о том, что смерть, конечно, страшная штука. Но со смертью жизнь не кончается, а начинается новый духовный этап существования в некоем другом измерении. Смерть – как рождение младенца, который не может представить себе в утробе матери многообразия мира, а потому – не верит в жизнь после родов. И это – в лучшем случае. В худшем человек скажет, что религия очень важная и нужная вещь, а смерть – это факт, а за фактом – только теории и домыслы, о которых с уверенностью невозможно что-либо сказать.

Но именно в этом взгляде на смерть нет ничего нового. Он был известен задолго до Рождества Христова и распространён чрезвычайно широко – от Индии до Британии. В эту комфортную веру в бессмертие души Воскресение Христово просто не вписывается как нечто нелогичное и ненужное. Действительно, зачем воскресать Христу, если душа и так бессмертна, а добрые за гробом - получают доброе воздаяние, а злые – вечное мучение? Он воскрес, но это – Его личное дело. В историческом христианстве произошёл возврат к дохристианскому пониманию смерти, признающему смерть «законом природы» - т.е. присущим самой природе явлению. А раз явление присуще природе, то бороться с ним бессмысленно.

Надо лишь примириться с неизбежным ходом вещей, свыкнуться с мыслью о другом, загробном мире, куда душа, освобождённая от уз телесности, неизбежно впорхнёт сияющей Жар-птицей. Тело – земле, душа – Богу. Перед нами рецидив платоновской идеи о том, что «тело – темница духа».

Но раннее христианство говорит совсем о другом. Христианство – не вера в посмертное существование, а вера во Христа. Именно Он, Распятый и Воскресший - Центр христианства. Радость пасхального торжества, живущая доныне в церковных песнопениях и молитвах, состоит в том, что Воскресение Христа не отделяется от жизни любого христианина. Смерть - не врата в лучшую загробную жизнь, а страшное зло, разрушающее единство человеческой природы. Той природы, которая задумана Богом как воплощённый дух и как одушевленное тело. Бог сотворил человека, чтобы «хранить и возделывать землю. И разделение нерасторжимого единства этого человека на душу и тело, распад этого единства в акте смерти – прямое нарушение воли Божьей, духовная катастрофа вселенского масштаба. Нет, в смерти не исчезает душа, ибо не дано твари уничтожить сотворённое Богом, но погружается во тьму безжизненности и бессилия. Отсюда наша вера в необходимость спасения мира через в о п л о щ е н и е Бога, то есть приятие Им плоти, материи тела. И не призрачной материи, а реальной, которая устаёт, нуждается в пище и страдает. Отсюда Евангельское предчувствие, что «последний враг истребится – смерть». Но как, через что? Через смерть и Воскресение реального и материального Богочеловека Христа.

Как через Адама вошла смерть в человеческое существование, так же через Нового Адама, через Христа входит Воскресение – победа над смертью, её уничтожение. Ведь, если Христос воскрес, как можем не воскреснуть мы, христиане, пропитанные Его Радостью, Его Преображённым Телом и Кровью? Воскресение Христово – начало «цепной реакции» Общего Воскресения. В этом смысле: Воскресение Христа – Воскрешение каждого человека, воссоздание всего мира в его первоначальной и первозданной красоте и целостности. Воскресение Христа – добровольное снисхождение Сына Человеческого, Его любви и человечности в темноту смерти, в сердцевину его отчаяния и бессилия. И тлен, распад и темнота не выдерживают Света Отца Светов, «тьма не объяла Его», но сами распадаются и солнечно вспыхивают – нашим воскресением. Смерть Сына Божьего закончилась уничтожением самой смерти, поэтому Церковь торжественно провозглашает в пасхальных песнопениях: «Смертию смерть поправ».

Не в Нирвану, не в загробное развоплощённое бессильное существование зовёт человечество Христос, а в восстановление тела и целостности жизни, в Новое небо и Новую землю: «восстанут мертвые и сущие во гробах возрадуются», «верующий в Меня не умрет, но имеет Жизнь Вечную».

Именно поэтому Златоуст с полным правом восклицает: «Смерть, где твое жало? Ад, где твоя победа?». Именно поэтому так головокружительны слова Символа Веры: «Чаю – жду с нетерпением! – воскрешения мертвых и жизни Будущего века».

Остаётся только удивляться, как первохристианкое отношение к факту смерти – как к началу Воскрешения - затемнилось и запылилось бесконечными «плачу и рыдаю». Причащение Радости Воскрешения – утешением родственников, а Чин отпевания, литургически восходящий к предвкушению Пасхи в Великую Субботу – в требу «Отпевания».

Но какие бы исторические завалы не затемняли Свет Пасхи, каждую седмицу Церковь торжественно празднует Малую пасху – день Воскресения Христова. А потому всегда, ныне и присно и во веки веков в христианской жизни как ничто другое уместен радостный возглас: Христос Воскресе! - Воистину Воскресе!

Александр Ильинский