Вот, например, раньше я жила в доме с веселым подъездом — был там кошачий «приют». «Разводила» кошек соседка, а спальней они избрали коляску моего сына. Забрать коляску в квартиру было невозможно (узкий коридор), и потому я ежедневно мучала бедных животных: портила их «законное» спальное место полиэтиленовым чехлом, рваный чехол заменяла толстым покрывалом… Всё чаще я ловила себя на мысли, что вот-вот разлюблю животных. А любить соседку, видимо, и не начинала.

Иногда кому-то из подъездного зверинца удавалось проникнуть под покрывало, победно оставив клочья шерсти и следы грязных лап на сидении, – и тогда утром мое раздражение на соседку поднималось волной самого черного цвета. Без обиняков и мысленного кокетства это можно сформулировать как злобное «убила бы!». Можно написать чуть мягче и немного интеллигентнее, но смысла-то это не изменит.

Понимаю, что соседке ничто не угрожало благодаря не только УК, но и моему вероисповеданию, воспитанию, а также трусости. Хотя, если бы кто-то задал мне каверзный вопрос: «А вдруг ее просто не станет, ты опечалишься?» – я бы не сказала «Нет!», наверное, лишь для порядка…

Можно немного пофантазировать, развернув эту простую бытовую сценку до масштабов абсурдной фантасмагории. Допустим, однажды в будущем британские ученые «установят», что любовь к животным есть следствие сложной деформации личности, представляющей латентную угрозу обществу. А любовь к животным в фазе ее сверхактивного проявления говорит о том, что ваш сосед-кошатник – это «дремлющий» серийный убийца. Американские ученые, допустим, «обнаружат», что паразиты, живущие в кошачьей шерсти, есть основной катализатор раковых опухолей и всех вообще страшных болезней человечества вплоть до аутизма и шизофрении. А «прогрессивное» реформирование уголовно-правовой системы приведет к тому, что, например, населению разрешат безнаказанно осуществлять какую-нибудь «превентивную ликвидацию источника повышенной общественной опасности». И что тогда удержит законопослушного гражданина, пекущегося об общественной безопасности, от «превентивной ликвидации» хозяйки злополучных кошек? Верующего удержит умение видеть за «источником опасности» Образ Божий, кого-то из неверующих удержит «этика благоговения перед жизнью», страх крови или еще что-нибудь. Но многих и многих – не удержит уже ничто.

Заметим, в общественном пространстве призыв «расстреливать» несогласных не так давно прозвучал от депутата одной городской думы, и общество это «проглотило» уже без особого удивления.

Мы не знаем, в какой момент «из-за левого плеча» нам предложат рассуждения, описанные у классика: «тварь (творение) ли я, или право имею» взять в руки топор? Достаточно лишь последовательно убедить себя, что право таки «имею», – и повод для выплеска агрессии готов.

Кого-то от убийства удерживает боязнь уголовного преследования, а нас еще и воспитание, что позволяет нам презирать убийц или требовать для них возмездия. Но это совсем не значит, что мы в душе не убийцы. Мы убиваем на уровне эмоций, когда нам хамят в очереди или толкают в маршрутке. Убиваем, даже если при этом на лице у нас только благовоспитанно-высокомерная гримаса. Лишь немногие вместо гримасы улыбнутся или пошутят примирительно – в этот момент они побеждают в себе убийцу.

Наши деды и прадеды, а также историки, многое рассказали потомкам о зверствах фашистов. А ведь фашисты до войны – всего лишь люди. Чопорные, бережливые и солидные немецкие бюргеры, и не только немецкие. Что за щелчок в сознании вдруг погнал их в дикую, кровавую, жестокую и бессмысленную авантюру? А ведь погнал же.

Народы воевали, воевали и воевали. А в те годы, когда меньше воевали, больше доносили на соседей, чтобы потом наблюдать «черные фары у соседских ворот», или воевали локально – разводились с женами, разругивались с друзьями. Удивительно, к сожалению, не то, что большая война однажды вновь может грянуть, а то, что она не грянула раньше. И когда в этой связи мы позволяем себе мысли из разряда: «Ну как же Бог терпит?!» – мы должны понимать, что рассуждаем о том, как Он терпит лично нас, рассуждающих, но продолжающих гневаться на брата. От того, что наш гнев пока бескровен, он не перестает быть силой человекоубийственной.

А еще становится понятно, что, когда Господь говорил о том, как восстанет царство на царство и народ на народ, Он не запугивал нас таким образом карой и местью, не открывал кровавых «планов» на конец земной истории. Он лишь по Своему всеведению приоткрывал нам то, до чего мы докатимся сами, своими силами да под умелым руководством князя мира сего.

К слову, и кровавые дни Апокалипсиса в этом свете больше не покажутся особо оптимистичным толкователям отвлеченной аллегорией. Мир вокруг нас так высокотехнологичен, разумен и удобен, что трудно и в мыслях допустить возвращение эры варварства и массового насилия. Однако уже сейчас мы видим, как легко и внезапно в отдельных головах морально-правовая система перестраивается таким образом, чтобы носитель головы смог с легким сердцем отдавать страшные приказы, обрекая на гибель сотни людей. Морально-правовая система – послушная штука. Только еще не нашлось того «гения», который бы перестроил ее окончательно – так, чтобы повсеместно человек, отметя «лишние» сдерживающие факторы, смог выпускать вместе с обоймой всю свою непобежденную звериную злобу.

Но когда-нибудь она может появиться, эта особо «гениальная» и универсальная индульгенция на убийство, и мир «съедет с катушек» окончательно. Тогда волна нашей скрытой человекоубийственной ненависти, прорвавшись на волю, выкрасит в кровь даже луну… Это будет та наша, а не чья-то чужая, ненависть, с которой мы прежде слишком вяло боролись и об усмирении которой так мало молились… Будет ли это завтра или Господь потерпит еще не один виток истории – кто скажет?

Елена Фетисова, Православие.Ру