Кроме того, мне периодически звонят представители различных рязанских СМИ и просят рассказать какова она – «красная зона» глазами священника-волонтёра, который и сам, пусть и в лёгкой форме (только 20% поражения лёгких) переболел этим недугом. Мой материал является попыткой осмыслить и систематизировать печальный, но полезный опыт.

Вера и неверие

Для начала чисто священнические наблюдения. Если ты маловер – то вера, может, и прибавиться, когда из твоей палаты очередного бедолагу переведут в реанимацию, но она будет основана на зыбком основании – страхе.

Вхожу в палату в защитном костюме. На мне поверх «скафандра» священнический крест и церковное облачение. Их разрешают хранить в «красной зоне» сами врачи. Выносить их, конечно же, уже нельзя.

- Ну что, джентльмены, кто желает во исцеление души и тела причаститься и пособороваться? – нарочито бодрым голосом говорю я.

«Джентльмены» оживляются. У кого-то стоят иконки на шкафчике. Те сразу же по школьному поднимают руки. Немногие категорически отказываются, но потом благодарят за посещение:

- Я атеист, но всё равно спасибо, что пришли…

Это потомственные атеисты. Нередко люди добрые и нравственные. Но они так воспитаны, тут уже ничего не поделаешь. Собственно, это «спасибо, что пришли» уже дорогого стоит.

Есть очень интересная прослойка: колеблющиеся.

- Вы будете собороваться?

- Я не знаю… За меня жена молится по всем церквям…

- Вы верующий? - спрашиваю.

- Ну, да…- нерешительно отвечает и тут же прибавляет, – только в церковь почти не хожу...

- Ну вот, – шутливым голосом говорю, - не ходите, а теперь Церковь в моём недостойном лице пришла к Вам.

Немного социологии и психологии. Если в палате лежит один воцерковлённый больной, то вся палата настроена позитивно к идее помолиться. У многих на столах будут иконки и молитвословы.

Если есть хотя бы один активный безбожник (довольно редкий зверь в этих прериях), то ситуация будет развиваться аналогично, но в другую сторону. Общий настрой будет не то что бы антиклерикальным, но вежливо-агностическим.

С женщинами, кстати, такого не бывает. Практически все женские палаты молятся (если есть силы хотя бы повернуть голову) вместе и просят посетить их ещё.

Добродетели и страсти

Если ты не научился хотя бы через силу смиряться и молиться, то новая болезнь, кроме всего прочего вгоняющая людей в депрессию и подвергающая паническим атакам, ещё больше озлобит тебя и ввергнет в уныние.

Глядя на людей близких к смерти, начинаешь понимать, насколько важен «духовный капитал» человека. Есть ли у него добродетели – укоренившиеся привычки делать добро и сдерживать себя от зла, или он весь соткан из чего-то противоположного – страстей, делающих его субъективным, неблагодарным и злым.

- Меня здесь не лечат, батюшка, а только обезболивающее дают… Денег нет, поэтому я не нужна никому, — жалуется мне пожилая женщина, сняв кислородную маску.

На самом деле лечат и очень даже ухаживают. Медики - вообще герои. В среднем в «красной зоне» я провожу примерно по три часа, а потом снимаю защитный костюм и стягиваю насквозь промокшую одежду. Иногда мне случается там бывать два-три раза в неделю, иногда один раз. Как медработники выдерживают гораздо более длинные смены (не менее шести часов), я не могу себе и представить. Но вместо благодарности они нередко слышат ропот и даже ругань.

Ну, а их психологическую нагрузку даже представить сложно. Однажды на моих глазах с пожилой женщиной, лежащей в кислородной маске, случилась истерика. Она кричала, чтобы её отпустили умирать домой. Я видел, как быстро к ней сбежались медработники в своих белых «скафандрах» и стали её заботливо утешать, уговаривая потерпеть и не беспокоить других больных…

Может это звучит и цинично, но иногда, навещая пожилых больных, условно вижу в них разные типажи. Нередко это «бабулька Божий одуванчик», которая встречает в застиранной кацавейке и между делом признаётся, что у неё «самые лучшие дети и внуки, очень добрые соседи», и она живёт «как в раю». От такой и сам выходишь словно из рая, окрылённый.

Иногда же встречается и обратная картина - полного озлобления и ненависти к окружающим. И здесь уже практически ничем не поможешь. Пожилой человек, сломленный болезнью и собственными страстями, всюду видит в отношении себя нелюбовь и корысть самых близких людей, даже если они вполне альтруистично ухаживают за ним.

Это касается даже психических заболеваний. Если у человека есть навыки терпения и благодарности, то даже в моменты обострений, когда, казалось бы, рассудок полностью помутился, ухаживать за таким больным значительно проще, чем за гордецом.

Отцы и дети

Увы, но не раз приходилось наблюдать, как многие возрастные люди, заболев, внезапно для себя открывали страшную тайну: они воспитали чёрствых и не привыкших к состраданию детей. Не способных не только на подвиг, но даже и на серьёзное лишение себя комфорта.

Мама, которая тянула лямку всю жизнь, всюду ущемляя себя, вдруг, оказавшись в сложных обстоятельствах, попросила дочь поберечься, чтобы та не заразилась опасной болезнью. И дочь, по привычке, которую привила мама с шершавыми как кора руками, побереглась. А драгоценные пара дней были утеряны безвозвратно…

Оказалось, чтобы вырастить благодарных детей, которые подадут тебе кружку воды на одре, могущем стать смертным, было недостаточно всю жизнь тянуть лямку и жить «только для него». Необходимо было приучать своих детей не только потреблять, но и отдавать.

В условиях, когда больницы были переполнены, кроверазжижающие лекарства во всех аптеках раскуплены, а скорую дожидались по много часов, только решительное и быстрое действие ближайших родственников могло спасти многих людей старшего поколения. Даже если у человека были близкие друзья, они могли в это время тоже ухаживать за своими родными и просто физически не успевали помочь.

Не дай Бог никому умирать всеми брошенным в одиночестве. Это очень тяжёлый крест, который часто человек, сам того не осознавая, себе старательно готовит всю жизнь.

Memento mori

Действие новой болезни таково, что самим медикам не совсем понятен алгоритм её дальнейшего развития и исхода. Знаю сам много случаев, когда молодые и относительно здоровые люди, заболев коронавирусом, буквально «сгорали» за неделю или же погибали от тромбозов и иных сердечно-сосудистых патологий уже будучи, как казалось, вполне здоровыми. Причём никакие дорогостоящие лекарства от «цитокинового шторма» по 160 тыс. рублей за несколько ампул не могли помочь.

Напротив, есть огромное количество примеров, когда пожилой человек, подточенный массой хронических заболеваний, в числе которых может быть и особенно опасный в таких случаях сахарный диабет, довольно быстро и без последующих осложнений выздоравливает.

Как это понять нам, верующим людям? Это некоторая тайна, в том смысле, что она непостижима для нашего ума. Такая же тайна, как то, почему порой умирают добрые и отзывчивые люди, а злые и вредные живут и здравствуют. Нам никогда не понять этого до конца. По крайней мере, пока сами не предстанем пред Богом…

Некоторые святые предполагали, что Господь забирает жизнь у человека в том случае, когда видит, что он уже не станет духовно чище и совершеннее. Или же наоборот, что внезапно умерший, будучи светлым и добрым, уже созрел для вечной радости в ином мире. Нам, по нашим земным меркам, это кажется очень жестоким, но в вечности у нас будет уже совсем другая система ценностей, кардинально отличающаяся от земной.

Кстати, по моим наблюдениям, человек на исходе своей жизни, особенно когда она подточена сильной болезнью, практически всегда осознаёт, что умирает… Бывает, заходишь в квартиру, чтобы напутствовать такого страдальца перед смертью, а жена его испуганным шёпотом тебе говорит:

- Батюшка, у него последняя стадия рака лёгких, врачи сказали, что счёт пошёл на дни… Только вы ему не говорите! Он думает, что у него пневмония…

А дальше, исходя из разговора с больным, становится понятно, что всё он прекрасно осознаёт и понимает…

В последней ситуации, которая однажды не минует никого из нас, ясно одно – усопшего надо отпустить с миром и принять его кончину как волю Божию. Так будет легче для всех, а прежде всего для него самого.

Ведь если мы превратим всю нашу жизнь в бесконечное стенание, ему там лучше точно не станет. А скорее совсем наоборот: наше уныние и тоска не дадут ему упокоиться в вечности должным образом. Ведь живые и усопшие, хотя и не могут уже пообщаться, тем не менее связаны друг с другом духовно.

Священник Димитрий Фетисов