Конечно, родители после работы куда бегут за продуктами? В супермаркет.

А что там за еда? Вредная, выхолощенная, генномодифицированная, напичканная химией и антибиотиками.

Будет ли здоровье у детей, выросших на таких продуктах? Нет, конечно!

Что вообще хотеть от детей, которые это все едят, да еще и в телефоне тыкаются? Да, чуть не забыла: старцы на Руси давно говорят, что надо свой огород возделывать. Ведь в любой момент может голод начаться; все, кто без огорода – пропадут!

Кто такие эти «старцы», Зинаида не очень-то задумывалась, но раз люди в храме говорят, то «зря говорить не будут».

Вот все подобные рассуждения и составляли в этот год мир Зинаиды Львовны, когда она с головой окунулась в огородные заботы, оставив, наконец, преподавание в школе по причине наступившей пенсии.

Работы, чтобы вырастить урожай, было много. Молодые толком не помогали: им, понимаешь, надо комфорта какого-то на ее огороде: где детям поиграть, куда присесть? Конечно, для детей там ничего не было: каждый сантиметр площади небольшого дачного участка выполнял важную стратегическую функцию снабжения семьи полезными овощами и ягодами, когда они вырастут, конечно.

Дачный домик, и без того небольшой, превратился в склад для шлангов, грабель и лопат.

Все лето дети провели в городе, на асфальте, часто под присмотром друзей и соседей. В храме тоже до самого Рождества никто из семьи не был: работы-то, забот по хозяйству — хоть отбавляй! Книжки подолгу читать детям было некому, а в кружки они ходили только платные, которые работают по вечерам и выходным – среди недели родители работали.

Осенью, зато, урожай превзошел ожидания: небольшой погреб под домиком был заполнен картошкой, в специально подготовленные ящики с песком погрузилась морковь. Вот только капусту хранить было негде. Ее пришлось шинковать и распределять по банкам, часть отвезли в город на балкон. Были засолены и полезные, почти как бочковые, огурцы (никакого вредного маринада!); насушены яблоки, закрыты в банки другие овощи.

Была только одна незадача: Зинаида Львовна была женщиной городской с самого детства. И ее родители тоже, как и родители ее родителей. Дачку строили они вместе с покойным мужем просто для отдыха.

То есть, продукты, заготовленные героическим трудом со многими жертвами, не хранились… Хуже того, никто их и не ел.

- Мама, – восклицала дочь Катя, – нам не нужна еще банка трехлитровая с капустой, мы еще ту не доели!

На самом деле, капуста в банках плесневела, огурцы портились, так как больше одного-двух за раз никто не съедал, да и то редко.

Катерина, ругаясь, вытаскивала прогнившие, текущие вонючей жижей кабачки и вилки капусты с балкона на помойку, а ее муж, вместо воскресного отдыха, вынужден был ехать за полсотни километров за очередной сумкой моркови и небольшим мешком картошечки, которые стоили на рынке меньше, чем бензин туда и обратно. Вечером все ели плов.

Но польза-то для здоровья Зинаиды Львовны от физического труда на воздухе! Следующий и еще следующие годы прошли так же: всю весну, лето и теплую осень женщина проводила на даче. Детям туда, как и раньше, был вход не запрещен, конечно, но делать им там было нечего: мол, не вина Зинаиды Львовны, что «родители плохо воспитали этих малышей, которым надо вечно чем-то заниматься», а морковь на грядках дергать категорически нельзя! Какое неуважение к чужому труду!

Уже в феврале на её подоконнике «колосилась» рассада, закупались семена и удобрения, а до начала зимы шла усиленная обработка привезенных «даров природы» и «плодов труда».

Сначала все это было хорошо для Зинаиды: никто ее не дергает все лето, с ритма не сбивает, давление у нее не скачет, уши от детского визга не закладывает. Другое плохо: грустно одной. Очень тяжело. Особенно, когда хозяйство-то такое хлопотное! Про то, что сама она когда-то мечтала на пенсии в церковь ходить, да внучат причащать, как это делала ее деревенская папина бабушка, женщина уже и думать не могла.

«И что же это за молодежь пошла, помощи не дождешься! Вот кто ее так воспитал? Ну, ни дать, ни взять, все интернет проклятый! И тут Америка щупальца свои дотянула! Одна я должна о питании здоровом думать!» - такие мысли озвучивала Зинаида своим соседкам – огородницам.

И они, конечно, соглашались, не замечая того, что не Америка, а собственный эгоизм отдаляет от близких любого человека.

В четвертую зиму все переменилось: Зина заболела. Прямо в своей городской квартире, в которой еще неиспользованными стояли гигантские тыквы и увядающие кабачки.

Пришла Катя. Приготовила, убрала.

- Кать, кабачок возьми! – прошептала тихим от слабости голосом женщина, - может, тыква нужна?

- Мам, возьму, возьму в следующий раз…

На следующей неделе стало понятно, что лежать и лечиться Зинаиде придется еще несколько месяцев.

Катя задумалась: ей было жалко маму. Она прожила жизнь так, как ее воспитали: для общества. Своей дочери не уделяла много времени. С Катей сидели бабушки. Но Зинаида и бабушкой психологически стать не успела – работа до 65 лет, потом сразу огород. Кате было понятно, что, несмотря на педагогический профиль, мама к детям не привыкла – они требуют постоянной включенности, внимания. А мама устала уже от чужих. Мстить, тем более маме, Катя не могла – бабушки еще в детстве приучили Катю ходить в храм, слушать воскресные проповеди и думать о том, что говорил Христос. А говорил ли он «отвечай людям тем же»? Нет, не говорил.

Поэтому, подумав, она назначила каждого члена своей семьи на каждый день «дежурного по бабушке». Они приходили к ней по вечерам, рассказывали о своей жизни, читали ей свои любимые книжки, делали в ее присутствии уроки, расспрашивали бабушку о ее детстве, а сама Катя рассказывала маме о том, что говорил на проповеди в воскресение священник, а не соседки.

К весне Зинаида окрепла. И сразу пошла с внуками в парк – осваивать новые роликовые коньки, купленные ею же на сэкономленные за зиму деньги. Внуки держали ее под руки с двух сторон.

И бабушка была счастлива. Она уже договорилась с ними, что через неделю, когда начнутся каникулы, папа их отвезет на дачу, где они еще успеют вместе посадить петрушку и огурцы.

- Господи, да какие же внучки-то у меня! - думала Зинаида. – И чем же я их таких заслужила?!

Юлия Долматович