– Мне всегда хотелось попасть в Вышенский монастырь в качестве паломницы, подышать воздухом того места, где жил святитель Феофан, потому что мы все с молодости выросли на его произведениях. Уже около 30 лет прошло, как Церковь обрела свободу, и практически сразу же издательство «Правило веры» стало выпускать книги святителя Феофана. Мы их читали, и, когда что-то западало в сердце, всегда хотелось посетить это место, посмотреть, как же жил этот святитель. Но когда начинали узнавать, как приехать в Вышенский монастырь, никак не получалось точно понять, как туда добираться и где там можно жить, и это всегда останавливало. И вдруг происходит какое-то чудо: меня нежданно-негаданно назначают игуменией этого монастыря.

– Откуда вы родом, матушка?

– Я сибирячка, родилась в городе Томске. Родители у меня врачи. Мама родом с Байкала, училась в Томске в медицинском институте. А папа из Томской области, тоже приехал в Томск учиться, и там они познакомились. Когда мне было 15 лет, моя семья переехала на Дальний Восток, в посёлок Врангель в Находкинском районе. Он известен тем, что там жил Фёдор Конюхов, который оказывал очень большое влияние на религиозную жизнь всего посёлка. Священник в этом посёлке был его другом, они вместе строили там храм.

Мои родители не были верующими, а я с 12 лет сама стала ходить в храм и на занятия в воскресную школу. Когда мы приехали в Приморье, уже что-то знала о православной вере. С тех самых пор я пою на клиросе. Клиросное пение и музыка в целом всегда идёт со мной по жизни. Рада, что окончила музыкальную школу по классу скрипки. Мне кажется, без музыки мне было бы невозможно прожить жизнь, она меня очень сильно вдохновляет.

– Вот вы окончили школу. Что потом?

– По совету родителей поступила на факультет китайского языка. Логически это было понятно, на Дальнем Востоке изучение китайского языка особенно актуально. Но мне это было совершенно чуждо. Особенно я боялась отдалиться от Церкви, православия, потерять внутреннюю чистоту.

Мне хотелось укрепиться в нравственном благочестии, изучать больше духовные предметы, чем китайскую культуру. И если уж ехать в Китай, то для того, чтобы нести им православие...

После долгих размышлений я написала письмо архимандриту Кириллу (Павлову). Шёл 1999 год. Вскоре получила от него ответ: «Вы настоящая патриотка, любящая свою родину, поэтому вам хорошо было бы поучиться в Свято-Тихоновском институте или в Троице-Сергиевой лавре, на регентском или иконописном отделении». Меня так обрадовало, что не надо себя насильно заставлять учить китайский язык, что как-то сразу отпали все вопросы, и я захотела поехать учиться. Но в тот момент у меня не было ни знакомых в Москве, ни средств, ни родительского благословения. И духовник, который окормлял меня в то время, сказал: «Поезжай пока в монастырь, поживи там, а потом я тебе помогу устроиться на учёбу».

С радостью бросив институт, я уехала в Казанский монастырь Приморского края, который тогда только что открылся. Через несколько месяцев настоятельница одела меня в послушницы.

Вскоре произошла трагедия – наша настоятельница погибла. Тогда я снова написала письмо архимандриту Кириллу: «Батюшка, я вас не послушалась, не поехала учиться. Меня оставили в монастыре, я послушница, а матушка наша погибла. Монастырь теперь вроде как распадается. Не знаю, что я тут делаю, зачем я здесь. Надо было всё-таки вас послушаться и уехать». Каково же было моё удивление, когда я получила от него такой ответ: «Ваше дело – удержать монастырь». «Это я, послушница, должна удержать монастырь?» – была первая мысль, которая пришла мне в голову. Читаю дальше его письмо: «Благодаря вам это место освящается». В то время я была регентом монастырского хора, и больше никто не мог меня заменить на службах.

– Какие высокие слова вам сказал архимандрит Кирилл.

– Да, высокие, хотя я была самой младшей в монастыре. Я даже оглянулась вокруг: «Кому вообще письмо адресовано, разве это мне?» Только позже поняла, что Матерь Божия меня не отпускала с этого места, пока там не образовался костяк, который смог сохранить монастырь. Восемь лет я прожила там, и уже в иноческом постриге в 2007 году переехала в Псковский Снетогорский монастырь. Оказалась я в этой обители по молитвам к Божией Матери и с благословения владыки Вениамина (Пушкаря), митрополита Владивостокского и Приморского.

– У этого монастыря были какие-то свои особенности?

– Его настоятельница игумения Людмила (Ванина) собирала в монастырь стариц, которые в советское время жили в миру. Высматривала тех, которые старели, и собирала к себе в обитель, чтобы за ними ухаживать. У нас там доживала свои дни келейница владыки схимонахиня Николая (Лякина), она досматривала в Грязях схимонаха Иоасафа (Моисеева), которого сейчас хотят прославлять в лике святых. Были ещё и другие старицы: схимонахиня Спиридона (Гнездилова), схимонахиня Илариона (Весельева)… Я очень рада, что застала этих матушек, было у кого поучиться духовной жизни. Всех их объединяло одно – любовь к людям. Они любили нас, молодых сестёр, говорили с нами о Боге, утешали нас.

Большую роль в жизни обители играл старец схиархимандрит Тихон (Муртазов). Более 30 лет он был духовником Пюхтицкого монастыря. До принятия схимы батюшка носил имя Гермоген, и все мы его звали «отец Гермоген». А в схиму он был пострижен тайно, и мы только после смерти стали его поминать как схиархимандрита Тихона.

Отец Гермоген оставил во всех наших снетогорских сёстрах какую-то закваску тишины, мира, дружелюбия, семейности, молитвенности. Я с ним мало общалась, только по каким-то важным вопросам, но каждый день я видела, как он приходит в храм, как он молится, и для меня это значило больше, чем ответ на какой-то вопрос. Мы видели его каждодневный подвиг служения людям. Отец Гермоген для меня большая духовная величина, мой духовнообразующий человек.

Матушка Людмила и отец Гермоген с любовью собирали людей в монастырь, сестёр было больше ста. Были среди них и не очень здоровые люди, но любовь и терпение покрывали всё. На службе всегда был полный храм сестёр. В основном это были старенькие монахини, молодёжь была занята на послушаниях, но и пожилых был полный храм.
Мы все были как большая семья – и старые, и молодые. Ощущалась какая-то полнота жизни, семейственность. Батюшка Гермоген всегда вносил в нашу жизнь дух мира. Как говорил преподобный Серафим:

«Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Так и отец Гермоген стяжал этот дух, и за счёт этого так много сестёр жили в мире. Батюшка тушил возникавшие пожары. Кто-то с кем-то поругался, поссорился – смотришь, бежит на исповедь, и выходит с исповеди уже другой человек. Только что сестра в гневе метала молнии, а выходит спокойная, глаза ясные, улыбается. Попросят друг у друга прощения, и всё, мир. Все козни, что враг настроил, уже разрушены батюшкиной любовью и молитвой.

К отцу Гермогену ехало очень много людей из разных мест. Настоятель Иоанно-Богословского монастыря игумен Исаакий (Иванов) жил в нашем Снетогорском монастыре три года, когда был ещё дьяконом, у нас он и в монашество постригался. Матушка Людмила дала ему как самому любимому своему чаду имя своего духовника архимандрита Исаакия (Виноградова). Когда я его увидела в Рязани, будто родного человека встретила. Удивительно, что после Пскова мы с ним оба оказались в Рязанской митрополии: он в Иоанно-Богословском монастыре, а я на Выше.

– Матушка, какие послушания вы несли в монастыре?

– Помимо клиросного послушания, была благочинной, поваром, келарем, огородницей. Последнее моё послушание было на сыроварне. Со временем стала разбираться в молочном производстве: мы продавали около десяти наименований молочной продукции. В прошлом году ездила к отцу Исаакию на сыроварню набираться опыта. В тот приезд мы с сёстрами заходили в Николо-Ямской храм, чтобы приложиться к мощам блаженной Любушки Рязанской. Помню, что вышел какой-то батюшка и стал служить литию. У него был очень хороший голос, мне захотелось ему подпеть, и мы с ним вдвоём пели литию. Сегодня (в день преставления блаженной Любови Рязанской. – Ред.) после богослужения в Николо-Ямском храме я спросила у настоятеля отца Димитрия Фетисова, не он ли это был. Он говорит: «Наверное, я». Так хорошо мы с ним спели!

– Было ли для вас назначение в Вышенский монастырь совершенно неожиданным?

– Да, но в последний год я как-то чувствовала, что надо готовиться к какому-то большому хорошему делу. Стала больше читать, больше заниматься словом. Ведь в женских монастырях, по слову апостола, «женщина да молчит». Когда ты постоянно проходишь трудовые послушания, теряешь дар слова. А в последний год мне захотелось оформлять свои мысли в какие-то хорошие слова и делиться ими с людьми, нести слово Божие. Какой-то внутренний голос мне подсказывал, что нужно готовиться к переменам в жизни.

– Летом Вышенский монастырь будет отмечать знаменательную дату – 400-летие. Как обитель готовится к юбилею?

– Подготовка идёт, но для меня как новопоставленной игумении сейчас в первую очередь важно наладить общение с сёстрами, чтобы жить в мире и любви. Постараюсь сделать так, чтобы наша обитель стала родным домом для всех, кто в ней живёт и просто приезжает помолиться.

Газета "Благовест"