Мы с семьей провели наш весенний отпуск в Вечном городе. Конечно, неделя для Рима – это совсем немного: хочется ведь успеть везде и сразу! А тут еще город то и дело вмешивался в наши планы – то уводил куда не надо узкими средневековыми улицами, то отказывались приходить автобусы нужного маршрута... Но мне очень хотелось побывать хотя бы в одних катакомбах первых христиан – и нам это удалось.
После долгого штудирования вопроса в Интернете я выбрала катакомбы Присциллы – потому что, как считается, именно там находится первое известное изображение Богоматери с Младенцем Иисусом.
Автобус из центра Рима до остановки «Присцилла» ехал минут сорок. Надо сказать, Вечный город вообще не особо заботится о том, чтобы туристам было удобно: в транспорте остановки не пишут и чаще всего не объявляют. Вся надежда на то, что увидишь название нужного пункта в окно! Указателей тоже обычно нет, не было их и в районе катакомб. Мы с мамой оказались в приятном спальном районе под остановочным столбом, понятия не имея, куда идти. Гугл только запутывал дело.
Катакомбы Присциллы находятся далеко от туристических маршрутов, вместо привычных людских толп – никого! Наконец, нас спасла пожилая сеньора, которая ни слова не знала по-английски, но все же смогла указать дорогу.
С улицы – просто дверь с малозаметной надписью. Внутри туриста встречает скромная лавочка с сувенирами и монахиня за стойкой. Цена билета 8 евро – по римским меркам небольшая. Гид-испанец сказал, что придется подождать минут 20, пока подойдет девушка, способная провести экскурсию на английском. А без сопровождающего нельзя: лабиринты катакомб тянутся на 30 км, и в них легко заблудиться. Само собой, под туристический маршрут оборудован лишь отрезок.
Тем временем помимо нас подходят еще две пары туристов. Появляется Мария – наш гид, и по узкой лестнице мы спускаемся из внутреннего дворика в подземелье.
В катакомбах тихо, этим утром наша небольшая группа – единственная. В молчании идем мимо рядов пустых могил за экскурсоводом. И с первых шагов вижу то, что так хотелось увидеть: вот вырезанная в камне рыба, вот хризма, вот якорь – не в книгах, а на самом деле! Простые рисунки, но захватывает мысль, что их делали люди, которые в числе первых в мировой истории уверовали в Воскресение Христа.
Первая остановка – под расписными сводами знаменитого богатого захоронения. Предположительно, оно принадлежало римской семье, из которой вышла Присцилла – христианка, казненная по приказу императора Домициана.
Все стороны сводов расписаны фресками. Примерно две тысячи лет женщина в молитвенном жесте воздевает руки к небу – она прямо перед нами, посетителями. Кто это? Возможно, как раз Присцилла.
– Первые христиане не знали крестного знамения – они молились с разведенными поднятыми руками в воспоминание распятого Христа, – рассказывает Мария. – Смерти они не боялись, и этот момент – молитва души, идущей к Богу, – на самом деле радостный. Он же – самый важный, поэтому два других значительных эпизода ее жизни, брак и рождение ребенка, изображены мельче. В то же время ряд специалистов видят в изображении этой молящейся женщины прообраз будущей иконографии Богоматери Оранты.
Во II веке крест воспринимался прежде всего как орудие казни – он еще не успел стать святым в сознании людей.
Поэтому ни на одной фреске распятие не изображается. Символический язык был иной. Так, в центре свода – Добрый Пастырь, в арке – Иона и морское чудовище. «Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Евангелие от Матфея). Сбоку – плохо сохранившееся жертвоприношение Авраама.
Дальше наш путь снова лежит через длинные коридоры стен, в которых прорублены могилы. Большинство из них пустые (лишь некоторые запечатаны глиняными табличками). Мария рассказывает, что когда в V веке варвары грабили Рим, они нашли катакомбы, на тот момент уже заброшенные. Увидев столько захоронений, вестготы решили, что найдут в них драгоценности и золото... Они выкидывали скелет за скелетом, пока не убедились, что, кроме костей, под землей ничего нет. И про катакомбы опять забыли почти на тысячу лет. Заново их открыли только в эпоху Возрождения. Римляне решили, что в катакомбах хоронили исключительно святых мучеников, и стали растаскивать кости в качестве святынь... Потом Католическая Церковь в борьбе с этим явлением собрала немногие сохранившиеся останки и перезахоронила.
Выходим в большой зал. В капеллах – росписи.
– Это «Тайная вечеря»? – спрашиваю я, увидев вроде бы знакомый сюжет.
– Нет, – улыбается Мария. – Людей не 12, и, если присмотреться, станет ясно, что среди них женщины. Символику такого изображения можно понимать двояко. Во-первых, христиане собирались в этом зале за столом, чтобы почтить память почивших. Во-вторых, похожим образом здесь совершались первые Евхаристии – люди просто преломляли вместе хлеб и передавали чашу с вином.
На стенах капеллы – ветхозаветная история Сусанны и старцев. Она здесь, чтобы напомнить: суд человеческий может быть неправедным, но суд Божий расставит все по своим местам. Конечно, время поработало над фресками – и все-таки не победило их.
В фигурах, написанных много веков назад, – и динамика, и выразительность, и жизнь.
– Видите выемки в стенах? Сюда ставили светильники, – между тем Мария ведет нас дальше.
А вот и они сами – археологи выкопали целую груду маленьких глиняных ламп. Освещение в катакомбах и сейчас очень тусклое, но все-таки электрическое. Каково было здесь, под землей, людям, у которых только и были эти крошечные светильники?
– Это распространенный миф, что христиане скрывались в катакомбах в периоды гонений, – говорит Мария. – Они брали разрешение на раскопки и использование земли у римских чиновников, так что в большинстве случаев государство знало, где их искать. Поэтому катакомбы активно использовались именно в периоды относительной лояльности властей к христианству: во-первых, как кладбища, во-вторых, как места встречи с единоверцами. Изначально ведь христиан было не так много, их не любили и притесняли, и им было очень важно держаться вместе, даже если для этого нужно спускаться под землю.
Могилы удивляют небольшим размером – но, впрочем, мы же знаем, что люди в первые века нашей эры были ниже ростом. Много детских захоронений. Есть места, где могилы идут особенно часто – буквально впритык.
– Ученые считают, что в таких местах скопления захоронений были погребены мученики, – рассказывает Мария. – Люди хотели, чтобы их близкие после смерти лежали как можно ближе к тем, кто пострадал за веру. Соответственно, после гибели мученика вокруг его могилы появлялись десятки новых.
Новая череда узких коридоров – и вот мы там, где когда-то согласно дневникам стоял с факелом Леонардо да Винчи, вглядываясь в чудо – Деву Марию с Младенцем. Этим фигурам, смутно выступающим красно-коричневой краской из старой стены, уже в его время было примерно 1300 лет. Ученые считают, что изображение было сделано во II веке.
Перед Девой Марией волхв – он указывает на звезду, возвестившую рождение Спасителя. В Ее фигуре – нежность и любовь. Младенец Иисус смотрит вверх. На небо?
– Кажется, мы уже видели где-то такого Младенца, – заметила мама. Потом мы вспомнили: Эрмитаж, «Мадонна Литта»! Признаюсь, сразу посмотрела на эту картину по-другому, поняв, откуда черпал вдохновение гений Ренессанса...
Жаль, конечно, что в катакомбах нельзя фотографировать. Хотя, с другой стороны, может, так и лучше. Отвлекаться на современную технику здесь, в темноте переходов, где вдруг выходят из тени древние фрески, – не нарушило бы это атмосферу?
...Уже поднявшись на поверхность, Мария попросила нас назвать слово-ассоциацию, которое первым приходит в голову после прогулки по катакомбам. «Звезда», «Сусанна», «Рыба» – перечисляли люди. Почему-то я сказала: «Якорь». «Якорь – символ Христа, ведь что бы ни происходило с вами, Он всегда рядом, и Он – самое надежное, что есть в жизни человека», – так, кажется, говорила Мария, показывая на вырезанный в камне символ, похожий на нарисованную ребенком стрелку.
Экскурсия по катакомбам – это, конечно, очень интересно и волнующе. Но, выйдя на яркий солнечный свет, заливавший римскую улицу, все-таки первым делом думаешь о том, как же это здорово, что сейчас мы открыто ходим в храмы. Пусть даже и гораздо реже, чем могли бы.
Юлия Веревкина, газета "Благовест"