Всегда радуйтесь

Когда в девяностые годы мы переехали из города в село и поселились возле старого монастыря, только-только переданного обратно верующим после долгого запустения, то имели о монахах самое примитивное, скажем так, – общепринятое – представление. Из советских книжек знали, что при царе в монастырь ссылали неугодных, силком постригали, в подвалы заточали. Но это когда было! А сейчас-то чего людям не хватает? Там, конечно, обитают неграмотные старики или неудачники по жизни. Ну а если женский монастырь, – то, несомненно, затворницы с разбитым сердцем и старые девы. Жалость к ним в наших сердцах (сидят в своих кельях, наверное, день и ночь на хлебе и воде, молитвы читают) непостижимо сочеталась с неким благоговением перед чем-то непонятным, иным. И когда муж однажды увидел, как молодой монах или послушник (мы тогда не разбирались особо) зашёл в сельский магазин и купил… жвачку, он от удивления чуть в обморок не упал, по его словам. А «знающий знакомый» объяснил просто:

– Возможно, парень отвыкнуть от курения хотел, вот и купил жвачку. Они же из нашего мира пришли, что тут удивительного.

Потом уже мы познакомились поближе с насельниками возрождающегося монастыря: умными, образованными. А по молодости часто смешливыми от радостного ощущения жизни.

Бывало, на Масленицу молодые послушники и трудники приходили покататься на знаменитую горку возле нашего дома (можно до самого леса докатиться!). А потом с удовольствием грелись у нашей печки, пили чай с вареньем и делились весёлыми историями.

***

Имеющий уши да услышит

А если человек, вроде, и слышит, но не хочет разуметь? Разве такому что объяснишь в ответ на такой, например, вопрос: чего это молодые парни и девчонки по монастырям попрятались? Ведь они такие же люди, и «ничто человеческое им не чуждо». Что-то тут явно не так, какая-то хитрость кроется... А раз непонятно, то своё объяснение всегда найти можно.

Придут такие «философы» на святой источник, воды наберут, нырнут на спор (кто сможет больше раз) в леденящую купель, выпрыгнут этакими бодрячками, сидят – любуются окрестными далями, и потянет их на разговор. О чём? О том, что слышали «от знающих людей».

А слышали они, что «потому источник целебным считается, что в его основании серебряная решётка зарыта». И что вход в подземные пещеры на горке ведёт… в тайный туннель. Его ещё в древние времена, мол, монахи прорыли, сейчас уж осыпается, восстанавливать надо. Он такой глубокий и длинный, аж под самой Окой тянется до Солотчи. Известно, почему: прямо к женскому монастырю на том берегу. Слушатели ахают понимающе, расходятся в задумчивости. И даже то, что Солотчинский монастырь был раньше мужским, после этого заявления уже никого не интересует.

***

При чем тут сено?

Сено на заливных лугах вокруг Голутвина уродилось в тот год отменное. В женском монастыре подсобное хозяйство большое, заготовили корма впрок, да ещё и осталось немало: можно поделиться. И вспомнила настоятельница матушка Татиана просьбу отца Анатолия (имена изменены), который заведовал хозяйственными делами в мужском Иоанно-Богословском монастыре, и дала ему телеграмму:

«Отец Анатолий, приезжай, как договорились, за сеном. Матушка Татиана».

Заведующая почтой в селе Пощупово, бывшая доярка Люба, прочитала внимательно телеграмму, удивилась в очередной раз «малограмотным монахам» и стала логически рассуждать: мать (ну пусть по-ихнему зовётся матушка) пишет отцу, чтобы приехал забрать, как они договорились, своего… кого? Конечно, сына! Хоть бы раз без ошибок написали!

Поэтому Люба смело заменяет букву «е» на «ы» в слове «сено» и, довольная, несёт такую телеграмму по адресу в монастырь:

«Отец Анатолий, приезжай за сыном. Матушка Татиана».

– Монахи-то монахи, – думает, – а сыночка прижили, вот и бросают его, бедного, с рук на руки…

Ирина Иванова, газета "Благовест"