Повседневные вопросы решались тогда внутри родового общества, где все друг друга знали. Нападения врагов отражало народное ополчение, то есть все годные к бою мужчины. А для особых случаев Господь избирал харизматических вождей, начиная с самого Моисея – его власть была неформальной, она не передавалась ни по наследству, ни путем выборов.
Но ведь в те времена в том же Египте, да и не только в нем, уже существовал сложный государственный механизм – целая пирамида, наверху которой находился фараон, считавшийся божеством. Пока израильтяне были готовы слушать голос пророков, им не нужно было государство. Но со временем повседневные заботы заставили забыть о духовном единстве народа, все труднее стало собираться вместе, чтобы отразить натиск враждебных соседей. Тогда израильтяне попросили пророка Самуила поставить им царя.
Пророку не понравилась эта просьба, но Господь сказал ему: «послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними». И еще он велел объявить народу права царя: «сыновей ваших он возьмет, чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие, и дочерей ваших возьмет, чтоб они варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет, и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть». Народ согласился на это.
С тех пор Ветхозаветная, а потом и Новозаветная Церковь пережили множество разных государств: маленьких княжеств и великих империй, авторитарных монархий и вольных республик. Разным было и их отношение к вере в Единого Бога. Но общий принцип определил сам Христос: «отдавайте кесарю (то есть императору) кесарево, а Богу Богово».
Провести границу между одним и другим бывает непросто. Может быть, это даже проще сделать в условиях, когда государство враждебно Церкви. Так в свое время апостол Павел, проповедуя Евангелие по всей Римской империи, неукоснительно подчинялся законным требованиям римских властей. А когда его отдали под суд, сам воспользовался своим правом римского гражданина потребовать, чтобы его дело рассмотрел лично император – так для него открывалась прямая дорога в Рим за казенный счет.
Но времена менялись, и однажды римский император по имени Константин сам принял христианство. Тогда перед Церковью встали другие задачи – преобразовать изнутри саму государственную жизнь в соответствии с нормами христианства. Могла ли она отказаться от этой миссии? По-видимому, нет. Но и плата за покровительство могла оказаться не менее высокой, чем в эпоху гонений: так, блистательного проповедника Иоанна Златоуста пригласили быть епископом в столице империи. Правители надеялись, что его проповедь послужит укреплению их власти. Но он не восхвалял, а обличал императорский двор за его праздность и алчность, проповедуя верность Христу и деятельную любовь к ближнему. Дело закончилось изгнанием и ссылкой, в которой и умер святитель.
Бывало, к сожалению, и так, что государство подминало под себя Церковь, да и церковная иерархия не всегда находила силы дистанцироваться от идеологических запросов очередных властей. В истории отношений Церкви и государства много черных страниц. Но при всех искажениях Евангелие снова и снова напоминало людям: Богу – Богово, кесарю – кесарево.
Тоталитарные режимы двадцатого века ясно показали нам, что кесаря и в новое время могут объявить богом и начать приносить ему человеческие жертвы. Мало кто сегодня захочет повторить этот опыт. Зато перед нами встает иной вопрос: может ли государство быть полностью светским, не признающим никаких духовных ориентиров, а только практическую пользу? С одной стороны, кажется, что иное и невозможно в обществе, где существует свобода вероисповедания. Как можно навязывать всем одинаковый выбор? Но, с другой стороны, любая форма общественной жизни опирается на какие-то ценности. «Не убий, не укради» – эти основополагающие принципы современного права взяты именно из Библии, да и не только они.
Может быть, сегодня именно наше общее христианское наследие позволяет обществу не распасться на множество враждующих друг с другом группировок, каждая из которых преследует только свой собственный интерес.
Дело не в том, чтобы государство покровительствовало какой-то религии, но скорее в том, чтобы оно с уважением относилось к духовным ценностям своего собственного народа. И если эти ценности подлинные, они станут общими для людей разных вероисповеданий.
На чем стоит любое государство? Говорят, две с половиной тысячи лет назад китайскому мудрецу Конфуцию задали этот вопрос. Он ответил:
– Это когда достаточно еды, достаточно оружия и есть доверие народа.
– А что из названного можно исключить в случае необходимости? – переспросили его.
– Можно исключить оружие.
– А из двух оставшихся вещей?
– Можно исключить еду, – ответил мудрец.
По материалам цикла программ Радио России