Со страниц сладким ручьем льётся самая разная речь. Живо рисуются в воображении простолюдины и архиереи, заднепровские казаки и чиновники. И уж, конечно, не по «Левше» и «Леди Макбет» надо бы изучать мастера разговорного слога. Его прежде всего интересует религиозная жизнь народа. Даже в «Левше» просачивается эта тема, например, диспутом с англиканами, что было бесцеремонно вырезано советской цензурой.
И легко можно представить, как намешаны были в середине XIX века христианские идеи с совершенно несовместимыми с Евангелием мировоззрениями.
Вот, например, «Владычный суд». Сюжет простой, но как обставлен! Словно скатерть-самобранка расстилается! Замученный старик-еврейчик, пытающийся освободить своего сына от варварского набора в рекруты, но нагло и дерзко обманутый своим же собратом по нации. Нелицеприятно описаны и бюрократы, вяло и привычно наблюдающие за беззакониями в их чиновничьем уголке. Писатель гениально ведёт за собой читателя, напряжённо открывая ход разрешения, казалось бы, неразрешимой, морально ужасной ситуации. Мелькают чины и звания, перекладывающие ответственность на стоящих выше, тут и там всплывает бедный, пожилой, причитающий отец. И шансов спасти отрока мало, но Киевский митрополит Филарет, который всех вокруг называет дурами (о, лесковские характеристики!), находит невероятное решение.
В рассказе «На краю света» размышлениям архиерея посвящена целая книга, где проливается свет на реальные дела миссии в Сибири. Преосвященными устами публицист вещает не только о трудностях и хитростях духовенства, но и о мире язычников, живущих среди оленей. Неопрятные скотоводы противопоставляются архимандриту с епископом, причём первые оказываются святее вторых.
А как интересно, как бы между прочим, повествуется о штундистах в «Некрещеном попе»! Не без симпатии Лесков делится, что молодые люди, собиравшиеся на посиделках вокруг Слова Божьего, создавали счастливые семейные пары, потому что «их сближение происходило в мирной атмосфере духовности, а не в мятеже разгульной страстности, когда выбором руководит желание крови, а не чуткое движение сердца».
Здорово замечено, правда? И эти наблюдения явно не случайно вкраплены в канву украинских суеверий и предрассудков среди православных. Они воспринимают как чудака и чужака нового попа, который отговорил умирающего односельчанина жертвовать на колокол, а пожертвовать на постройку приходской школы, а желавших паломничества в Киев женщин настроил вместо похода на служение семье.
И конечно, отдельной строкой — главный труд Николая Семёновича, «Соборяне», где аккумулированы провинциальные нравы священства и обычаи представителей разных классов народа. Жутко слушать о бесчинстве и глупости диакона, хамстве и пронырливости ревизоров, взяточничестве и подхалимстве среднего уровня власти и прочих реалиях, изящно выделенных автором.
Труды Лескова не позволяют думать, что духовенство раньше было святее, а сейчас, мол, в роскоши живёт и в бизнес-центрах с крестами наверху работает. Всегда в Церкви были пшеница и плевелы. Об этом сам Христос ясно предупредил. И не стоит наивно полагать, что уж я-то точно не сорняк на церковной земле. Николай Семёнович, сам, будучи внуком священника, не елейно, а правдиво и нелицемерно описывая современную ему церковную и светскую действительность, искренне хотел её изменить. И в этом, как кажется, главный посыл непревзойденного мастера слова.
Священник Константин Аристов