Примеров – море. Радикальный феминизм, трансгуманизм, агрессивные экоактивисты, отдельные фанатичные, оскорбляющие мясоедов вегетарианцы…
Одним же из самых ярких и близких современному обывателю примеров является безмерная и возводимая в культ любовь к животным.
Нет, не подумайте, что я не люблю «братьев наших меньших». В Библии, кстати, сказано: «блажен иже и скоты милует», то есть «блажен, кто и животных жалеет» (Притч. 12:10).
К тому же, в нашей семье живет замечательная собака породы колли, и скажу честно: быть собаковладельцем — дело весьма поучительное. Порой я думаю, что если бы у меня была такая любовь и преданность к Богу, как у собаки к хозяину, то я давно стал бы святым человеком…
Но когда я вижу, как стар и млад нянчатся вместо детей с маленькими холеными собачонками, у которых мех подстрижен и завит в специализированной дорогущей парикмахерской, в соцсетях собирают сотни тысяч для лечения животных в то время, как фонды не успевают собрать нужные суммы для больных детей, а две трети детских сочинений в конкурсе на тему «моё доброе дело» посвящены исключительно спасению котят из подвала и кормлению бродячей собаки… То начинаю понимать, что это уже некий суррогат. Тот самый «промах» греха. Суррогат любви к человеку и, в конечном счёте, к Богу.
И здесь мне всегда вспоминается одна очень поучительная история на эту тему, которую я однажды услышал от приснопамятного архимандрита Авеля (Македонова). История где-то забавная, где-то страшная. Связана она с нашим городом и временем великопостного говения.
Ещё в дореволюционные времена в Казанском женском монастыре, что и ныне располагается на улице Затинной, у одной монахини жил кот. Матушка чрезвычайно любила своего питомца. Часто баловала его разными вкусностями и могла подолгу с ним разговаривать, возвращаясь в келью после длинного монашеского правила.
Однажды солнечным мартовским днём кот, почувствовав весенний зов природы, попрал иноческие обеты, которые он, к слову, никогда и не давал, выскочил на волю в открытую форточку и был таков.
У матушки пропали разом сон, аппетит и даже желание молиться. Практически всё свободное от монастырских послушаний время она посвящала розыскам своего любимого питомца. Непрестанно с тревогой думала о своём животном, даже находясь в храме.
Архимандрит Авель (Македонов)
– Найдётся твой кот, нагуляется и к концу весны вернётся! Не переживай ты так! – утешали её сёстры, как могли. Но матушка не могла не переживать…
Наступила суровая пора Великого поста. Сёстры обители стояли как свечки в храме. Жизнь в монастыре, несмотря на обилие богомольцев, словно замерла, время остановилось.
А хозяйка кота всё не могла успокоиться. Никак не оставляли её мысли о беззащитном маленьком существе, которое совсем недавно так от неё зависело. Не помогали ни уговоры образумиться от строгой игумении, ни мягкие увещевания духовника. Ни опасения о целости её рассудка от сестёр.
Все мысли были только о нём – о коте.
Наступило Светлое Христово Воскресение. На душе насельницы Казанской обители потеплело и вроде бы отлегло. Но всё равно всё было не так, как прежде, когда все радости и невзгоды делились с любимым питомцем.
И вот однажды, в конце Светлой пасхальной седмицы, матушка возвращалась из храма и, о чудо, увидела своего кота!
Животное, безмятежно греясь в лучах весеннего солнца, сидело рядом с цветочной клумбой и, словно не замечая свою хозяйку, смотрело в сторону.
Ноги монахини сделались словно ватными, сердце пронзила несказанная радость…
– Котик мой! Котик! Христос Воскрес! – закричала она, порывисто шагнув в клумбу и увлекая животное в свои объятия.
– Вот и горе нам, что Воскрес! – заорал кот неистовым басом и, выпрыгнув из рук своей оторопевшей от ужаса хозяйки, побежал по своим кошачьим делам.
– Вот так, – заключил отец Авель, – животное через безумное возвеличивание этой несчастной женщиной сделалось бесноватым. Так Господь показал ей, что ему не угоден такой суррогат, когда вместо любви к Богу и ближнему происходит столь лукавая подмена.
Кстати, сам батюшка очень любил животных…
Священник Димитрий Фетисов,