– Большое спасибо всем ребятам, которые потрудились и нарисовали рисунки, написали письма тем, кто сейчас на передовой, – сказал Андрей Бондаренко, выступая перед детьми и их родителями. – Вы даже не представляете, сколько это сил придает. Это очень большая поддержка для наших бойцов. Они за это и воюют, чтобы мир был, дети спали спокойно, учились в школах.

После этой теплой встречи мы с Андреем побеседовали.

– Андрей, вы человек уже известный. Про вас пишут в соцсетях, вы были участником одной из программ Первого канала. Вы родились в Луганске, воевали на Донбассе. Как вы оказались в Рязани? Кто в первую очередь помог вам встать на ноги в прямом смысле слова, ведь сначала вы здесь передвигались на коляске?

– В феврале прошлого года к нам на передовую приехали российские командиры, увидели, что мои протезы пришли в негодность, и отправили меня в эвакуацию в Россию. Так я оказался в вашем городе и очень рад этому. Здесь меня приняли очень гостеприимно. Сразу познакомился здесь с руководителем Рязанского отделения организации «Боевое братство» Костровым Александром Николаевичем. В этой организации замечательные люди, они поддержали не только меня, но и многих эвакуированных людей.

Александр Николаевич Костров мне очень помог с получением российского паспорта, сам водил меня по кабинетам. С его помощью оформили инвалидность. Дали мне вторую группу по «общему заболеванию», а я ведь получил ранение при выполнении боевой задачи. Мы стараемся внести изменения в законодательство в этом вопросе. Сейчас я заместитель командира «Армии Защитников Отечества» по делам воинов, получивших увечья. Это общественная организация, которая объединяет неравнодушных людей.

В ней ведется работа по многим направлениям. Мое направление – помощь воинам, получившим увечья. Помогаю им с протезированием, с медикаментами, с защитой их прав. Вплоть до того, что кому-то надо еду привезти. Узнаю их нужды и координирую эту работу.

В Рязани проводятся бесплатные занятия по тактике и полевой медицине. Там, куда меня приглашают, я рассказываю об окопной жизни – о том, что необходимо знать воинам в полевых условиях. На одном занятии я познакомился с представителями фонда «За наших!». Потом они привезли к нам в ПВР (пункт временного размещения. – Ред.) подарки для детей. А потом пригласили нас на чаепитие, рассказали о проделанной их фондом работе. Директор фонда узнал про мою деятельность и предложил сотрудничать. Мы с ними делаем одно дело. Поддержка бойцам очень нужна.

В Рязани в пункте временного размещения я познакомился со своей землячкой Натальей. Она возила меня на коляске на перевязки, приносила в комнату еду. В июне мы с ней поженились. Так что сейчас у меня снова есть семья. Моя первая жена три года назад умерла от ковида, а дочка с родителями жены осталась в Краснодоне. Это глубокий тыл возле границы с Россией.

– Как всё началось там у вас на Донбассе? Как возникло сопротивление? Где вы в это время работали?

– После учебы в техникуме я работал на шахте. Помню, в 2014 году вылез из шахты, и мне ребята знакомые говорят: «Идём к ДК, туда собираются приехать из «Правого сектора», памятник будут сносить». Мы собрались на площади, ждали их полночи. Приехали и начали нам навязывать фашистскую идеологию: выкрикивали свои кричалки, говорили, чтобы мы Бандеру прославляли. Но договорить им не дали.

Мы поняли, что это дело серьезное, и выставили вокруг города блокпосты, чтобы такая нечисть больше к нам не приезжала. А когда они уже на танках на нас поехали, я взял в руки оружие и пошел защищать свой дом.

Мы были просто обязаны взять в руки оружие, потому что к нам в дом пришла беда. По-другому мы не могли поступить. Мы знали, что нам отступать нельзя, за нами наши родные, наши дома.

– Что-то предвещало такую ситуацию? Были ли у вас там какие-то волнения?

– В нашем Молодогвардейске мы просто жили и честно работали, у нас ничего не происходило. Это им на западе Украины делать нечего, вот и страдают непонятно чем. Мы всю жизнь с украинцами дружили. Я родился в Луганске, всю жизнь на Украине прожил.

– То есть вы не разделяли украинцев и русских?

– Нет, конечно. Даже до сих пор у нас некоторые пожилые люди на украинском разговаривают, и это нормально. Если они любят украинский, им никто этого не запретит. В школе мы на русском учились, но и украинский в школе тоже был, и никаких вопросов не возникало. Так было и в советское время, и потом, вплоть до 2014 года. До событий 2014-го мы никакого давления не ощущали. А как произошел в Киеве этот переворот, то и началось – повылазили неонацисты из польских лесов и стали навязывать свою идеологию, запугивать людей. Многие из тех, кто живет сейчас на Украине, за нас, но они боятся об этом открыто говорить. Если кто-то об этом говорит, он потом пропадает и его не находят. Вот и боремся с этими фашистами. Мы не воюем с украинским народом, мы фашистов уничтожаем. А сейчас уже фашистов почти всех уничтожили и воюем с НАТО.

– У вас в ЛНР действительно большинство людей хотели соединиться с Россией?

– Да, для нас был праздник, когда нас приняли в состав России, мы восемь лет этого ждали. Люди, конечно, разные, как и везде. Кто захотел жить в Украине, уехал на Украину, а те, кто за русский мир, остались дома или уехали в Россию. Этот отсев быстро произошел.

– Андрей, а в армии вы служили? Был ли у вас какой-то опыт в военном деле?

– Нет, в армии я не служил. Первый раз взял в руки оружие 12 мая 2014 года и поехал в Луганск, где попал в разведку в танковый батальон «Август». Всему пришлось учиться в бою – заряжать и разряжать автомат, стрелять из разных видов оружия. К окопной жизни быстро привык, ведь в шахте тоже была тяжелая работа в непростых условиях.

– Как вы получили ранение и лишились ног?

– Это было в 2017 году, в бою за Первомайск. У меня это было уже третье ранение. Мы тогда продвинулись на километр вглубь, и я обследовал территорию. Не увидел противопехотную мину и наступил на нее, вот мне ноги и оторвало. Потерял много крови, но меня успели быстро привезти в Первомайск в больницу. Туда приехала моя первая жена Ольга и ухаживала за мной. Долечивался уже в Луганске, там же сделали временные протезы.

– И вы воевали на них еще четыре года?

– Да.

– Андрей, вы верующий человек?

– Конечно. На войне вообще все верующие. Как только бомбить начинают, сразу Бога вспоминаешь.

– Как воспринимают священников на передовой? Нужны они там?

– Да, очень нужны. Еще в 2014 году я впервые увидел батюшку на передовой. Он мне сказал: «Идите сюда, благословлю вас». Я говорю ему: «Батюшка, на что вы меня благословляете, чтобы я брата своего убивать шел?» Он объяснил мне, что я воин, встал на защиту Родины, а он меня благословляет, чтобы я целым из боя вернулся. Я не понимал сначала, зачем это нужно, но потом было много случаев, когда я в бою о Боге вспоминал и молился.

– Как мы, живущие в России, можем помочь воюющим на передовой?

– Нужно объединяться, побольше общаться, поддерживать ребят, быть с ними и в радости, и в горе. Да, у каждого своя жизнь, свои проблемы. Но в стране сейчас такая обстановка, что надо держаться всем вместе.

– Спасибо, Андрей, за ваше мужество. Встреча с вами вселяет уверенность в нашей победе, в том, что мы все вместе выстоим и будем достойны наших славных предков.

Беседовала Ирина Евсина, газета "Благовест"