Мои новые знакомые – семья Чернышовых. На Рязанской земле они появились неожиданно. Как рассказывает священник, окормляющий приход, просто пришли и попросились петь на клиросе…
В старой церкви села Новики Спасского района службы возобновили несколько лет назад. Величественный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы с радостью принимает новых прихожан. И ничего уже не напоминает о бывшей в этих стенах в начале прошлого века сельской школе. Как-то представилось мне во время Литургии, что вот так же, как сейчас, благоговейно слушали службу прежние помещики села, господа Титовы. А до этого – князья Головины. А может, и сам Пушкин Александр Сергеевич бывал здесь на службе. (Говорят, что наведывался он в Новики к Владимиру Титову и даже с его слов написал одно из своих произведений.) Стояли они и внимали дивному клиросному пению.
И теперь звучит это пение. Правда, уже в натуральном свете весеннего утра (служба начинается в 8:40, батюшка приезжает из города). И пение уже не многоголосое – всю службу сопровождают своими чистыми голосами супруги Александр и Ирина Чернышовы. До них клирос, если можно так сказать, сиротствовал. Иерей Максим Колесников привозил на воскресные и праздничные службы певчих из Рязани: кого Господь пошлет. А тут пришли незнакомые люди, сказали, что из соседнего села, да попросились петь. И как преобразилась Литургия с их приходом!
До этого мои герои жили в Подмосковье, была у них конюшня, и в округе их знали многие: любили приезжать сами и детей привозили на лошадках покататься. Но коварная пандемия коронавируса внесла свои коррективы. Уехали заводчики в изоляцию к себе на дачу, в село Ярустово Рязанской области.
– Животные наши в то время оставались на конюшне в Подмосковье, а мы пережидали пандемию здесь, – рассказывает глава семейства Александр. – И поняли, что это неправильно: они там, а мы – здесь. Тогда я за лето построил в Ярустове ферму.
Питомцев перевезли, понемногу с Божьей помощью устроились, наладили привычный быт. Обосновались рядом с полуразрушенным храмом в селе Ярустово. Места живописные. Неудивительно, что оживает село с наступлением летнего тепла. Но немногие живут здесь зимой. Поэтому просторы вокруг села остаются почти нетронутыми цивилизацией. Хорошо в этих краях, дышится легко и людям, и зверям. А у Чернышовых их немало. Настолько, что готовы и помощников взять.
Сразу за воротами фермы грозным предупреждающим лаем встречает алабай. За ним стоит высокий курятник, обитатели которого с такой охраной точно могут быть спокойны: никакой хищник не сунется. Прохожу дальше, в коровник: очень чисто, уютно даже. Аккуратные стойла еще пахнут свежим деревом. Тепло и светло. Четыре коровушки и две телки мирно пощипывают пахучее сено. Молоденький бычок несмело, но с явным любопытством тянет свою морду к нежданным посетителям. Хозяин любезно ведет экскурсию, рассказывает о своих подопечных со знанием дела: какой они породы, чем кормит их, какие они имеют характеры и даже какой жирности молоко дают.
Погревшись, выходим на двор, минуем его и мимо церковного погоста следуем к пастбищу. Там на ослепительно-белом просторе режет воздух парным фырканьем компания лошадей. Два красавца-мерина стоят поодаль – они заняты забавами друг с другом. А лошадкам и любопытному жеребенку интереснее люди. У загона собрались: жеребенок, его мать – гордость России, донская казачья, и тетка его – тяжеловоз. (Да простит меня Александр, если неправильно назвала породы.) С восторгом и трепетным ожиданием протягиваем к ним свои руки. И эти умные животные обдают их жарким дыханием, смотрят на нас своими красивыми глазами, пускают из огромных ноздрей пар.
Уходить от них не хочется! Но в следующий раз можно вернуться и даже проехаться верхом. На ферме есть ипполог – она о лошадях знает всё.
Следуем дальше, чтобы посетить оставшихся четвероногих друзей, вернее, четверолапых. От сотенного крольчатника хозяева оставили лишь пару питомцев: крольчиху Зинку и мужа Зинки (так мы с детьми прозвали самца). Пушистая крольчиха пугливо жмется в руках хозяйки. Ирина держит ее за длинные уши, чтобы не сбежала.
Дети остались у крольчатника, а взрослые отправились греться. В небольшом помещении светло, стоят холодильники, на столе – весы и книги по сыроделию. Над всем этим добром обязательно висят иконы. На полках холодильной камеры – разные сорта сыра. Я насчитала семь. Здесь и российский, и сулугуни, и ароматный халумми с мятой (кипрский сыр для жарки). Забавно висит, как подвязанный бесформенный мешочек, качокавалло. Это полутвердый сыр, популярный на юге Италии. Относится к так называемым вытяжным сырам, по вкусу очень похож на сулугуни. А название его в точности переводится как «сыр верхом на лошади». Все дело в старинной технологии: раньше его перекидывали через лошадь и наездник отправлялся в дальний путь. По другой версии, этот сыр делали из кобыльего молока. Но особой радостью для гурмана стал утонченный камамбер. На его созревание, говорит Ирина, уходит более двух месяцев.
Набираем в дорогу понемногу всех этих совершенных яств: сыра, молока, сметаны, домашнего творога. Начиналась мясопустная неделя, было чем побаловать домашних накануне Великого поста.
Уезжать от таких гостеприимных хозяев совсем не хочется. Тяну беседу: как, мол, решились на такой поступок? Взяли и оставили манящую престижем московскую жизнь и перебрались в село под Рязанью? Отвечают без ропота, с благодушной улыбкой. Рассказывают, что в Москве остался старший сын со своей семьей. А младший, 12-летний Даниил, вместе с родителями. Учиться ездит на школьном автобусе в соседнее Панино. Живут, не жалуются, радуются каждому дню.
Вот она – душа русского человека, – подумалось мне. Стремится к самобытности и размеренной жизни, не влечет ее погоня за роскошью, не подкупить ее готовым комфортом. Хочется ей умиротворения и спокойствия, и находит она его в трудах и молитвах.
Наталья Филина, газета "Благовест"