- Можете поделиться с читателем, как Вы пришли к вере?

- Вы знаете, когда я сама пытаюсь анализировать свой жизненный путь - наверное, уже можно так выразиться, все-таки путь довольно длинный - так вот, я понимаю, что мой приход к вере был во многом заложен в детстве, бабушкой.

Бабушка Клава была неграмотной, только умела выводить буквы своей фамилии: Потемкина. Но на самом деле, я бы её назвала Светёлкиной. В своей книге «Азбука благочестия» я привожу несколько воспоминаний о ней - бабушке по материнской линии.

Родом бабушка из рязанских мещан, ее отец был дьячком в Николо-Ямском храме. Она рано осиротела, и отец - мой прадед - женился второй раз на удивительной женщине, кото-рая тепло приняла двоих приемных детей, а потом и своих еще пятерых родила. Это были совершенно простые, но очень верующие, деликатные люди.

- Бабушка с детства воспитывала Вас в вере?

- Она никогда ничего не навязывала: вера тогда была под запретом. Да и мама боялась: просила бабушку «не морочить голову ребенку» - вдруг, мол, из школы выгонят. И бабушка строго, но деликатно в отношении окружающих проводила пост, никогда его не выставляла напоказ. Помню, я удивлялась постному супу: «Бабушка, ну какой же он у тебя вкусный!» - А она только отвечала: «Да я просто по вкусу посолила». И еще мы всегда ждали, когда ба-бушка принесет на Пасху освященные куличи и крашеные яйца.

Родители часто бывали в разъездах, работали на Севере. Я и родилась-то в дороге, в случайном селе, где родители оказались проездом - на всю жизнь в паспорте осталось место рождения: деревня Агафоновская Вологодской области.

Роды принимал папа, только к концу прибежала какая-то местная знахарка. Так вот, когда мы с родителями приезжали в Рязань, бабушка всегда вела меня в Скорбященский храм. Тогда их только два и было открыто: Скорбященский да Борисоглебский.

Помню впечатление из детства, я тогда была совсем крошечной. Меня причастили, я шла от алтаря, руки сложены, а надо мной наклоняются люди и кладут в карман кто конфету, кто печенье - детей тогда в храмах было мало, все очень им умилялись. И вот я чувствовала какое-то уникальное душевное состояние, помню, что подумала тогда: «Я наверное царица!». А ведь действительно: во Причастии мы соединяемся со Христом - мы именно цари и царицы в этот момент! Удивительно, что Господь дал мне запомнить то состояние.

Благодаря бабушке я всегда знала про свои именины. Она приходила с подарком: «А у Софийки-то нашей имянины нынче!» Только помню, что совсем маленькая, слушая житие святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, я всё не могла понять: почему же я - мать, и почему мученица?

Помню, как я в детстве молилась. У нас с родителями была коммунальная квартира - комната 12 метров. Я вставала на колени, когда никого не было, смотрела в окно на небо - икон в доме не держали - и серьезным басом произносила: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа». Повторив три раза и перекрестившись, я вставала, считая, что выполнила всё необходимое, и собиралась в школу.

- Но во время учебы в советской школе вера наверное не могла не угаснуть?

- В школьные годы я рано начала писать стихи, и поэтому лирическое ощущение принадлежности к Вечности тоже достаточно рано было мне открыто. Помню, как лет в одиннадцать, набегавшись зимой, я упала в снег, бросила взгляд на небо. И меня посетил такой восторг! Но что интересно, я не почувствовала себя маленькой и ничтожной - напротив, это было чувство полета. Тогда же я написала об этом стихотворение, оно было опубликовано в газете.

Так мой внутренний поиск продолжился через творчество. Но какой это поиск? Ты сначала долго ищешь правды и смысла - и заходишь в тупик. Ведь пока нет настоящей веры, жизнь - тупик. Ты упираешься в него и думаешь: «Ну неужели это всё? Вся жизнь? Только закопают, поставят звезду на могиле - и всё закончится?!».

- Педагоги как-то влияли на этот поиск?

- Да, школа дала мне очень много. Наши учителя, даже говоря по программе: «Бога нет», - как бы подразумевали: «Бог есть»! Например, мы обсуждали «загадочную русскую душу» и феномен патриотизма - а в чем она, «загадочность» русской души? В неиссякаемой силе веры, в искании правды, терпении…

Меня очень поддерживала и направляла учительница по литературе, Христина Васильевна, - совершенно удивительный человек! Она возилась со мной в школе, как мать.

Спустя много лет я обмывала её и клала в гроб своими руками…Христина Васильевна прожила сложную жизнь. Её дважды во время войны в оккупации выводили на расстрел. И дважды, как она говорила, «спасал Христос». Всю жизнь она была беспартийной. Её мужа, директора школы, расстреляли, а Христина с двумя детьми после его расстрела долго жила в сарае у какой-то доброй женщины. Она не была воцерковленной в обычном понимании, но безусловно была верующим человеком.

- А когда Вы уже сознательно начали ходить в храм?

- Во взрослом возрасте, уже в конце восьмидесятых, я работала экскурсоводом и много общалась с верующей коллегой - она сейчас монахиня. В её жизни произошло настоящее чудо - история очень личная, но на меня она тогда произвела огромное впечатление. Коллега и убедила меня впервые исповедоваться. Я сначала долго упрямилась: ну как это я чужому дядьке буду что-то про себя рассказывать? Потом однажды собрала, что называется, волю в кулак, взяла листок, и начала писать грехи в столбик - с семилетнего возраста. Написала, свернула в рулон и буквально выпихнула себя из дома. Есть у меня такая черта в характере: уж если решение приняла, то дальше всё - пошла как танк.

Что я испытала после той первой исповеди - словами не передать. Я шла из храма, и казалось, что даже не касаюсь земли - такая легкость! И конечно, меня захватило это ощущение, я стала всё чаще бывать в храме.

А уж когда сына забрали в армию, я просто с колен не вставала. Шел 1995 год, разгар Чеченской войны, а его взяли в спецназ…

- Верующим рязанцам Вы в первую очередь знакомы как автор-исполнитель христиан-ских песен и как педагог Православной гимназии, в которой Вы проработали много лет - до 2004 года. Как пришло решение пойти в гимназию?

- Когда моя дочь, Саша, закончила 1 класс, я услышала по радио объявление про открытие Православной гимназии, и сразу решила, что нужно отдать дочь туда. Пришла в гимназию, познакомилась с завучем - покойной Татьяной Ивановной Зверевой - тогда я впервые при взгляде на неё удивленно подумала: «Как же красиво ненакрашенное лицо!». Сама-то я имела обычный совершенно светский вид. Она так тепло меня встретила! В атмосфере этого тепла хотелось задержаться.

Я в тот момент несколько лет работала логопедом в доме ребенка, а в гимназии стала заниматься как логопед бесплатно. Логопед и тогда, и сейчас - это можно сказать «блатная» работа. Она мне легко давалась - но чего-то начало не хватать. Подсказку нашла у святителя Феофана в его книге «Духовная жизнь и как на неё настроиться». Кстати, отвлекусь, с книгой этой связан забавный эпизод. Я ее покупала еще в самом начале воцерковления, и от слов «духовная жизнь» ждала «чего-то эдакого»: думала, что это будет учебник особых духовных практик сродни медитации - так мало я тогда имела представления о Православии. А начала первый раз читать - разочаровалась: никаких медитаций, скукотища! И только позже смогла иначе взглянуть на этот текст.

И вот у святителя Феофана я нашла размышление о том, что человеку, даже когда у него всё есть, вечно чего-то не хватает, он испытывает неудовлетворенность и томление. Ведь это - томление духа по Богу.

И я поняла, чего не хватает мне! Поэтому когда в Православной гимназии освободилось место завуча, я «набралась наглости» и предложила свою кандидатуру. Меня приняли.

- Я один из Ваших учеников, и могу признаться, что до сих пор помню огромное количество Ваших уроков, помню образы, притчи, отдельные риторические приемы. В чем Ваш педагогический секрет?

- Особенного секрета нет. К каждому уроку я очень тщательно готовлюсь: секрет удачного экспромта - хорошая предшествующая подготовка. Важно углубление в тему и неформальный подход. Еще конечно важна интрига. Ученики вспоминают, что я всегда «вваливалась» в класс с какой-нибудь огромной сумкой и что-то новенькое из нее доставала. И у всех сразу блеск в глазах - желание понять, что же там, к чему Софья Олеговна это показывает?

Конечно, приемы в педагогике существуют, но первостепенно всё-таки твое личное участие в жизни ребенка, твой искренний интерес к нему. Важно уметь найти в детях соработников, а не просто прийти - «оттарабанить» урок.

- Вы стояли у истоков того, что мы сейчас зовем «духовным возрождением девяностых». Тогда казалось, что «лёд тронулся», что есть шанс после десятилетий безбожия «перепахать» души соотечественников, просветить и катехизировать «массы». Но прошло тридцать лет, и сегодня уже модно говорить о «кризисе доверия к Церкви», о сокращении числа тех, кто хотя бы называет себя верующим. Наверное, это закономерно: Сам Господь волю человека не переломил и «стройными рядами» в рай никого не загнал. Но всё же: как Вы видите и оцениваете происходящее?

- Я сама тоже задаюсь этим вопросом: чего мы добились и куда идем. Конечно, есть это постоянное ощущение трагичной в общем-то современной обстановки в мире и нашей стране. Но когда я прихожу в школу к детям, мою тревогу сметают совершенно другие чувства. Господь не зря сказал: «Будьте как дети». Это удивительное детское свойство: когда всё вокруг плохо, у них - всё хорошо внутри. Я много общаюсь с детьми, и наверное постепенно тоже приобщаюсь к этому светлому чувству надежды. Ведь что б ни было - смерти нет, впереди вечность, Господь всё нам дал для спасения. Поэтому сейчас мне близка фраза святителя Иоанна Златоуста: «Не дерзай немощной рукой остановить поток беззакония». Как ты мо-жешь повлиять на весь мир или всю Россию? Никак. Но что касается собственной души и возможности беседовать с близкими, воспитывать детей - Господь нам всё дал.

Но когда я только шла к Богу, была у меня характерная беседа со священником. Помню, как я на полном серьезе спрашивала батюшку: «А как же спасутся японцы? Они же не православные!» И священник отшучивался: «На что Вам японцы-то? Для начала о своей душе по-думайте». Вот сегодня я это вполне осознала: сужается «круг беспокойства». Я понимаю, что да - мы не совершили «прорыва», не реализовали «планов громадье», не сделала, как мечталось, всех учеников «святыми». Например, когда-то давно я планировала открыть две православных гимназии в Рязани: мужскую и женскую, всё «как по-старому». У нас были экспериментальные мужские и женские классы в 51 школе, в чем-то это было полезно, но больших плодов не принесло: время другое, и это пришлось принять. А сегодня уже некоторых моих учеников и в живых нет - но у Господа-то они живы! Да, не произошло чего-то грандиозного, мы не удивили мир «духовным возрождением».

Мы не сделали чего-то существенного для человечества - но сделали для человека! И с каждым из наших воспитанников: и с теми, кто жив, и с теми, кто уже у Бога, время мы, думаю, провели не зря.

- Сейчас Вы работаете в светской школе. Сложно?

- В 63 рязанской школе веду ОРКСЭ и ОПК по выбору родителей. Долгое время после Православной гимназии я работала сразу в трех светских школах, бегала по треугольнику: 72, 51, 63… Сегодня уже ноги ходят с трудом, часто думаешь: пора остановиться. Но только подходишь к школе - и ноги перестают болеть, и силы откуда-то берутся. Однажды так к школе подхожу, а откуда-то крик издалека: «Со-о-о-фья Олеговна!». Смотрю - заядлый школьный хулиган, мой бывший ученик - уже старшеклассник - рукой машет и что-то показывает. Пригляделась - это чётки, а он кричит: «Молюсь помаленьку!». Смешно, конечно. Но ведь помнит…

А еще в одной из школ был трудный класс: много хулиганистых мальчишек, которые плевали в меня из трубочек, стоило только к доске отвернуться. Мне тогда морально было очень тяжело, казалось - сею в песок. А спустя много лет один из «плевателей» ко мне в воскресную школу привел ребенка, поклонился: «Здравствуйте, Софья Олеговна!». Так что - всё не зря, и слава Богу…

Беседовал священник Димитрий Фетисов, подготовила Елена Фетисова