Интересно, что сам жанр Духовного дневника широко известен русским книголюбам. Своеобразные «письма к Богу», исповедь перед совестью - чтение не только интересное, но и полезное для каждого верующего человека. Настольными книгами давно стали такие издания, как «Моя жизнь во Христе» праведного Иоанна Крондштадского, «Дневники паломника на Афон» митрополита Арсения (Стадницкого), записи о.Сергия Булгакова и митрополита Вениамина (Федченкова). Однако, для внимательного взгляда заметен один пробел. А именно: это дневники священников, монахов. Мужские дневники. Женский взгляд на духовные проблемы словно прикрыт, как бы сокрыт за стенами монастырей. Но он есть. И он действительно интересен.

Надо признать прямо: иночество, монашество — не для всех. Оно — призвание. Призванный — значит особо позванный Богом. Инок — дословно со славянского «иной». Человек, ощутивший такую духовную жажду и любовь к Распятому и Воскресшему Христу, что она вытеснила из души все и вся. Для инока христианство — Сам Христос, ставший Путем, Истиной и Жизнью. Собственным со-распятием и со-воскрешением с Господом. Главным становится внутреннее, тот порыв к Богу, перед которым меркнет все житейское и обыденное. Главным становится тот Свет Христов, который по словам евангелиста Иоанна Богослова «во тьме светит, и тьма не объяла Его». И всё старание, всё желание сердца, все силы души монаха — к Нему, к Свету, ко Христу. К той задаче, которая должна стоять во главе христианской жизни вообще: стяжанию Любви Христовой. «Потому узнают, что вы мои ученики, - говорит Христос, - что будете иметь любовь между собою». Строгий монашеский устав, стены монастыря, внешняя форма — все должно быть подчинено одному: поиску этой Любви. Школа Любви, трогательная забота друг о друге — вот то содержание, которое должно быть главным в монастыре. Но как становится страшно, когда внешнее вытесняет внутреннее, форма — содержание, обрядоверие — любовь к конкретному человеку, фарисейство — Христа.

Больно читать воспоминания, подобные разрекламированной книге Марии Кикоть «Исповедь бывшей послушницы». Больно потому, что все написанное в ней — правда. Это очень женский взгляд на то, как за внешней формой забыли про содержание. В том месте, куда ей довелось прийти, забыли про любовь Христову и любовь друг ко другу. Это проблема не только русских монастырей, но и румынских, и болгарских. Греческих, кстати, меньше.

Вдруг оказывается, что без любви во Христе люди при монастыре — просто люди. Вдруг оказывается, что монастырь, со всей красотой, размеренностью и внешним благополучии — не Рай, а живущие в нем — не святые. Без Любви — теряется самое важное... Мы ведь приходим в храм не за красивым пением, не благоустроенной территорией, не за суровой отповедью - мы ищем Любви! Что еще нужно человеку в этом равнодушном и холодном мире, кроме нелицемерной любви, теплоты сердца и простого доброго отношения? И горе нам - если не обретаем этого даже в храме... Может быть, именно это и стало главным разочарованием Марии Кикоть. Она пришла за Любовью, но Любовь не нашла в стенах выбранной обители. Внешнее затмило внутреннее. Темнота застлала свет. А без любви, которая «милосердствует, не гордится, не ищет своего», без Любви, которая распинается за конкретного человека — все оказалось пусто и черство, как забытый сухарь на полке. Это так и осталось бы частной трагедией частного человека, если бы не написанная книга — своеобразное пособие «о том как нельзя строить христианскую жизнь».

Для сравнения: два дневника, две цитаты. Первая из Марии Кикоть. Вторая из книги послушницы Ольги Н.

Мария Кикоть: «В основном почему-то эти «духовные занятия» больше были похожи на разборки, где сначала Матушка, а потом уже и все сестры вместе ругали какую-нибудь сестру, в чем-либо провинившуюся... Каждый в это время сидел и с облегчением думал, что сегодня ругают и позорят не его, а соседа, значит, пронесло».

Сестра Ольга Н: «Господи! Как же хочется спасения каждому человеку! Как же хочется каждого обнять, расцеловать — ведь мы все одно единое Тело Твое, Господи, и Тело Твое болит, рана Тела Твоего. Заглушаем опиумом страстей, в этом безумном пожаре сжигая самих себя. И вновь: тишина, лазурь и золото, остановившееся время. И вновь Вечность. И вновь я перед лицом Господним; со стыдом поднимаю глаза, вглядываюсь в горнюю красоту... Островок Спасения среди бушующего моря житейского...»

Сердце монаха — всегда тайна. Любовь между братьями или сестрами в монастыре — не побоюсь слова: Таинство. Да, монах так же, как все остальные люди, страждет от внешних скорбей, непонимания и несправедливости. Но самое важное для него — внутреннее, та горящая свечечка доверия ко Христу, которую он бережно проносит в ладошках через все превратности жизни — в Вечность. И тот Ответ, который слышит каждый монах, складывая его как бесценные жемчужинки в тайниках души. И та Любовь Божия, которую он получая от Христа не может не транслировать в окружающий мир. «Если я буду говорить языками ангельскими, - пишет апостол Павел, - без любви я ничто».

Потому так ценны те немногочисленные записи, лепет любви и заметки радости, написанные самими иноками. Они говорят с читателем не просто из стен замкнутых для мира келий. Они выплеснуты из глубин души, охваченной порывом к Богу. Они — тайнопись души, которая в большинстве случаев закрыта для любопытствующего взгляда. И пусть старец Иосиф Исихаст восклицает, что «скорби я пил ведрами, а божественные утешения — маленькой ложечкой» - все пусть! Эти «маленькие ложечки» Радости иноческого бытия — они перевешивают все внешние горести, нестроения и скорби. Вот эти радости! Они — есть! Они реальны! В них - реальность Любви Христовой! Ведь самое главное в жизни человека не во внешнем. Оно — в глубинах сердца, в созерцании Божественного и Вечного, в отклике на Тихий Свет православного богослужения, радости при встрече с родственной душой, благоговении перед Тайной творения и сокровенных глубинах молитвы и любви. Главное — внутри человека. Особенно когда он оказывается окруженным любовью и теплом в нормальном, духовно крепком коллективе.

Мария Кикоть: «Я потянулась к миске с картофелем в мундире, стоящей на нашей «четверке». Тут сестра, сидящая напротив меня, вдруг несильно шлепнула меня по руке и погрозила пальцем. Я отдернула руку: «Нельзя… Но почему?» Я так и осталась сидеть в полном недоумении. Не у кого было спросить, разговоры на трапезе были запрещены, все смотрели в свои тарелки и ели быстро, чтобы успеть до звонка».

Сестра Ольга Н: «После Божественной Литургии мой духовник старается выйти какими-то совершенно неожиданными дверями из храма... Потом он зовет меня и извлекает из своей кельи все те вкусности, что успели нанести ему чада ко дню Ангела заблаговременно. Не испробовав ничего: ни огромного размера торт, ни фрукты, ни соки, дает мне все это с просьбой пойти и угостить всех в честь дня его Ангела...»

Какие разные миры! Мир без любви и мир Любви Христовой! Побольше бы нам этой Любви...

«Лирический дневник, записки послушницы» сестры Ольги Н. явно не были задуманы как ответ на книгу Марии Кикоть. Скорее — это выдох души, облеченный в женские дневниковые записи. Удивленный, радостный, очень камерный и личный взгляд на красоту мира, молитвы и Христа — оттуда, из-за монастырских стен. Взгляд из средоточия молитвы, живой веры и дерзновения надежды. Печали, боли и огорчения словно отступают. Так отступает ночь при восходе солнца. И мир начинает сиять всеми красками, бездонностью раскрытого неба и полетом человеческого духа.

«Жизнь идет осторожной поступью, едва касаясь земли, - пишет сестра Ольга, - жизнь идет, оставляя после себя островки раненых любовью сердец - сердец, тянущихся ввысь. И потом уже летит, словно птица над землей, охватывая размахом крыл голубые бескрайние просторы, исчезающие где-то там вдали, в седой дымке. Простор, полет утренняя прозрачность и ясность. Задержи дыхание, останься, замри! Жизнь, ты прекрасна!»

Взошло солнце! Это солнце инока — Христос. Его Любовь. Жизнь прекрасна!

И пока стоит мир, я верю, никакая тьма, никакие внешние искушения и бури не затмят того главного, что наполняет радостью сердце любого христианина. «Христос Воскресе!» - восклицает верующее сердце. И как ответ, как радость, как смысл жизни слышит:

- Воистину Воскресе!

Александр Ильинский