По обледеневшей наклонной кромке дороги я шла узкой улочкой на работу. Начало восьмого. Но люди уже снуют, спешат на заводы, которые соседствуют с деревянными домиками и церковью – бывшим кафедральным епархиальным собором, который не закрывался даже в советские годы.

Вот так получилось в этот пост, что болела то я, то дети. И каждое воскресение я думала, что на следующий воскресных день я уж точно пойду на литургию, несмотря ни на какие преграды. И так – до самого дня памяти Иоанна Лествичника. То есть до начала второй половины поста. По факту же, наверное, я просто жалела себя и хотела отдохнуть в выходные...

И вот, прямо в понедельник лествичной недели, ровно в половине восьмого я шла по замерзшей обочине с наклоном. Дул ветер. Погода была неприятной.

И тут прямо перед собой я увидела передвигающийся по скользкой тропинке настоящего низкорослика – это была старушка. Она вся согнулась, опираясь на клюку. В шубе она выглядела как меховой шар, достающий мне в лучшем случае до талии. И она еще тащила сумку-тележку.

"Какая же нужда заставила эту женщину в такое время идти по этой скользкой наклонной тропинке, да еще тащить увесистую поклажу?" - подумала я, и мое сердце наполнилось беспокойством и жалостью. "У нее, наверное, никого нет...", - дальше я не успела подумать, так как уже стояла перед старушкой, которой было, наверно, за девяносто.

- Доброе утро! Далеко Вам идти? Я могу довести вашу тележку!

Старушка подняла озорные детские голубые глаза:

- Куда- куда?!!! В храм Божий иду. Тележку не могу дать. Я за нее держусь, а без нее падаю…

***

На крепких-прекрепких столпах стоит над дорогой собор. Не падает. Я иду прямо под ним. А там, надо мной, открыты двери храма. Литургия. И небо смотрит на человека, который держится за сумку-тележку, чтобы его не сдуло ветром по льду. Под колеса тех, кто спешит на работу. И он, этот человек, входит во врата. Встает солнце.

Юлия Долматович