Сегодня церквушка совсем пустая. Нет, не забыли люди веру православную. Просто в центре построили новый, большой и величественный храм, из красного кирпича. Старая церковь осталась в воспоминаниях из детства, вместе с почившим давно ее настоятелем, добрым и строгим батюшкой Николаем, с очень теплыми мягкими, какими-то волшебными старческими руками. Настоятель нового храма - отец Александр, когда-то сосед по улице. Теперь самый что ни на есть священник. Наверное, тоже строгий, но обязательно добрый… А баба Нюра так и живет напротив храма - старенького нашего, родного храма.

Помнится, на Рождество стояли крепкие морозы. Мама собирала меня и младшую сестренку в церковь. Укутывала нас как капустные кочаны: теплые колготы, колючие шерстяные серые штаны, теплые кофты на вязаные платья, на головы – платки под меховые шапки, и варежки – по две на руку. Идти предстояло пешком. Отец на машине отвезти не мог – был на дежурстве. И вот упакованные по всем правилам в предвкушении праздника мы направлялись на ночную службу.

Снег под ногами хрустел. Носы, только высунувшись на жгучий воздух, тут же отправлялись обратно в шарфы. Было хорошо. В ночном небе стояла тишина, напоенная стойким морозом. На главной дороге со всех сторон то тут, то там появлялись односельчане. Все тихо и спешно шли в направлении церкви. И мы шли, смиренно и бодро. И спать совсем не хотелось.

Только в уютном и теплом от дыхания помещении церкви немного морило. Но суета у свечного ящика, подсвечников, икон быстро отгоняла напавшую дремоту. Друг другу благоговейно кланялись многочисленные знакомые, соседи и родственники. Старушки, по обыкновению своему, шушукались вполголоса так, что всем вблизи становились известны самые свежие новости местной жизни. Мы проталкивались ближе к солее – там обычно стояла на службе наша бабушка Шура. Около массивного подсвечника и запасной двери, за которой был спасительный холодок неотапливаемых сенцев. Еще ближе к алтарю, справа, на клиросе пела тетя Вера (а еще я к ней ходила в местный дом детского творчества в кружок русской народной песни). Где-то недалеко молились папины тетушки и их дети и внуки. Наверное, все родственники встречались в храме в особо чтимые Православной Церковью дни.

От этого ощущение праздника еще больше наполняло детское сердечко и теплом расплывалось вокруг.

Люди стояли плечом к плечу, но никто не жаловался на тесноту. Молились. Взывали к Богу и радовались Его пришествию на грешную нашу землю. Праздничные песнопения мне тогда, конечно, не были понятны. Ощущала только интуитивно, что славят Бога. Крестилась и кланялась, стараясь поспеть за батюшкой Николаем и мамой. Служили долго. К концу Божественной литургии чувствовалась усталость. Привычное время сна давало о себе знать и словно исподтишка давило на веки. Но дух праздника, светлый от множества свечей и душный от многолюдья, врезался в память маленькой девочки и поселился там навеки.

По окончании службы расходились по домам. Сначала, правда, предстояло найти в огромной куче верхней одежды свои шубы и шапки, натягивать на руки все те же две пары варежек. Но только выходили с маленького деревянного крыльца на хрустящий снег, вдыхали парной морозный воздух, и чувствовали, что произошло чудо! Рождество Христово! Мне тогда казалось, что именно это переживали все, кто был на службе.

С мамой и сестрой, и еще с несколькими родственниками мы неспешно уже отправлялись через дорогу, к бабе Нюре. Успев за короткий путь «протрезветь» от застоявшегося тяжелого воздуха в церкви, заходили в низенький дом свежие и радостные.

Так же не спеша скидывая шубы, садились за стол. Баба Нюра доставала из горячей русской печи прокоптившийся тяжелый чугунок. Необыкновенный аромат наполнял ее небольшое жилище и, казалось, норовил ускользнуть через форточку в рождественскую ночь.

На тарелки отправлялись картофель, какие-то соленья и непривычное варево из чугунка. Попробовав кусочек, захотелось еще.

– А что это? – тихонько спросила маму. Баба Нюра, услышав, ответила: шурпа. Это новое слово мне было непонятно.
– Уха из петуха, - ответила баба Нюра в ответ на мою озадаченность. Все засмеялись.

Было вкусно, тепло и радостно. Как возвращались домой, не помню – видимо, с карты моей детской памяти это стерлось, потому что уже было неважно. Главное – светлый праздник Рождества Христова с сосредоточенностью ночного служения, счастливыми, какими-то озаренными лицами людей и потрясающе вкусной шурпой – вошли в кинохроники моих детских лет.

Наталья Филина