И точно. Один раз увидел кабардинскую лошадь и больше не путаю.

– Как отличить хорошего человека от плохого?

Пожилой веселый дьякон ответил:

– И что их отличать? На рожу смотри. Дурную кровь сразу видать.

Один раз увидел фотографию Романовых и больше не путаю...

Сегодня встретил монаха. И подумал о том, что лицо человека – это главное событие в мире зрительных образов.

Лицо человека, в норме,– икона. В монастыре привыкаешь к таким лицам, и там они уже не кажутся событием. А в городе лицо доброго монаха вызывает замирание.

Я замер и подумал: «Вот, говорят, все попы – сволочи. Ездят на «мерседесах», воруют народные деньги себе на коттеджи. Едят постом колбасу и загорают на Канарах в цветастых шортах. Где они таких находят? Я не знаю ни одного такого, чтоб в мальдивской рубахе и на Канарах. Все мои знакомые священники голь или полу-голь...».

Такого лица не встретишь ни в банке, ни в автосервисе, ни в «Газпроме», ни в горсовете, ни в телевизоре. Где я видел такое лицо в последний раз, кроме церкви? Наверное, на картинах раннего итальянского Возрождения.

Слышал, что есть попы на «мерседесах». Есть и в мальдивских рубахах. Есть, которые едят заморские кушанья и пьют дорогие вина. Но вспомнилось, как Иисус говорит апостолам:

- Не хотите ли и вы отойти от меня? – А Петр отвечает:

- Куда нам идти, Господи?

В Сбербанк, в «Газпром», в галерею современной фотографии, в музей, на митинг, в ученики к Познеру? Ну, разве что в больницу. Там среди врачей есть сущие ангелы.

Чтобы ни говорили, но только в Церкви источник такой Божественной красоты и небесной стати. Конечно, не все там персонажи Боттичелли или Джотто, но много.

С.Ботичелли "Портрет молодого человека" (фрагмент)

Бог дал всем разную внешность. Городские и мирские стригут себя по шаблону. А монастырские уступают в личном дизайне Богу. Дал Бог жидкую бороду-пирожок, в миру от такой награды станет стыдно. Но в монастыре смотришь и думаешь: «А что? Как изящно Господь распорядился чертами лица! Как все ритмизировано, подобрано по форме и чудесно расположено».

Почему так?

Потому, что когда человек уступает Богу внутри сердца, то Господь украшает и сердце, и лицо, и взгляд. И чем меньше в нем самого человека, тем больше в нем Бога. А вот это-то и главное в красоте – много Бога.

Я не стал фотографировать этого монаха. Зачем? Вы сами таких встречали. Возможно, он и не так хорош, как кажется. Все мы, как апрельское небо: то в тучах, то в солнце. Но когда мы проясняемся, то и тогда нет у нас этой божественной искры в глазах. А у них нет-нет, да и расцветет в лице нечто благородное.

Вообще, удивляюсь, как меняется в монастыре добрый человек. Вот пришла в монастырь самая обычная девчонка из педучилища. Не красивая – но и не страшная. Не умная – и не глупая. Таких много. Но прошло два года – откуда что взялось, а самое главное – аристократизм. Не чопорность или надменность, а предупредительное великодушие, изящество, и какая-то невероятная красота, проистекающая не пойми от чего.

Когда в семинарии идут экзамены, то к нам приезжают священники со всех концов епархии. Приедут под Новый год сельские батюшки. Хороши: сами, как толстые снегири. Громко смеются, щеки красные, руки крепкие, лица открытые. Глянешь на них – чисто яблоки. И вдруг, заходят монахи. Белая кость церкви. Глаза умные, осанка, тонкие, изящные.

Что монастырь делает с людьми! Сельские батюшки рядом с ними, как пони рядом с ахалтекинцем.

Вот, пишут истории про самодурных матушек-настоятельниц, «обжирающих» Божий народ и издевающихся над сестрами. И это часто правда. Но эта правда – не вся! Таких, простите, дур мало. Паршивая овца везде найдется. Но культура христианства, особенно монастыря, сама продуцирует, помимо таких ведьм, людей иного, небесного сорта.

Опять же, о прекрасном человеке может свидетельствовать другой прекрасный человек. Злой ничего не увидит. Боттичелли и почти все представители Ренессанса показывают нам такие лица священников, которых мы едва ли встретим хотя бы однажды за всю свою жизнь. Жаль, что у нас не осталось портретов современников Сергия Радонежского. Что там – в сравнении с ними – разоблачительные статьи и репортажи злых писак?

Эта тонкость зародилась в древности, в тех людях, которые не до конца утратили в себе голос Бога.

Этот аристократизм знали греки и вложили его в небесный облик Афины. Эту красоту знали римляне. Эта память о небесной красоте отразилась во время Возрождения в Италии и, наконец, в последний раз вспыхнула в русском иконном сфумато (техника живописи, мягко размывающая контуры лиц и фигур, что придает им особую воздушность – ред.) девятнадцатого века.

Икона византийская и поздняя русская икона не противоречат друг другу. Они отражают две грани Богоявления. Икона русского сфумато являет земную проекцию Боговоплощения, в том числе и через вдохновенный лик и лицо. В самом деле, ведь не было же в реальности у святых таких жестяных лиц, исчерканных жесткими полосами пробелов! А ведь святость, явленная на земле – это событие такое же важное, как и скрытая святость на небе, которую символически показывают иконы византийского и древнерусского письма.

Возможно, и даже скорее всего, увиденный мной в городе монах еще не свят. Но вот, что важно: не проморгать святость и праведность тех людей, которые рядом с нами. Люди бывают святы полностью, наполовину, на четверть или хотя бы раз в году. Ну и что? Любое явление святости, пусть даже в милидозах– событие явления рая на земле. Уметь видеть отблески рая на земле – тоже способность и возможность к освежению сердца Святым Духом.

«Ты на рожу смотри!»

Когда я увидел в первый раз фотографию семьи Романовых, то она стала последним аргументом в пользу того, что Бог есть. Не бывает таких лиц без Бога. Если у этих людей такие лица оттого, что они верили в Бога, то мне туда, где они...

Где лицо журналиста и где лицо монаха? Чудес на свете не бывает. Не растут на осине апельсины. Что ни говори, а прав апостол Петр:

-Куда нам идти еще!?

Священник Константин Камышанов, газета "Логосъ"