Располагаемся в кабинете отца Арсения среди огромного количества книг. Напротив меня человек с удивительным прошлым, настоящий советский хиппи, который не нашел нужной ему свободы и бежал в молодости из СССР в США, и вернулся обратно в Россию, не найдя этой свободы в Штатах. То, что так искал Александр Дворкин, он, по собственному признанию, нашел в Православии и посвятил жизнь борьбе с тоталитарными режимами…
- Ваша профессия, в Интернете это звучит именно так, сектовед. Вы только изучаете секты или боретесь с ними?
- Врачи же прежде чем бороться с какой-то болезнью, сначала пытаются понять, что это за болезнь. Иначе как можно вылечить?
- То есть Вы на себя берёте функцию лекаря общества, и о сектах мы говорим не просто как о заблуждениях, но уже как о болезни общества?
- Увы, приходится так говорить. Я вырос в Советском Союзе, и поэтому жесткие тоталитарные порядки мне очень не нравятся. Секты я представляю именно как тоталитарные организации, порабощающие своих членов, которые лишают их свободы, эксплуатируют их, контролируют их сознание.
- Вы сравнили Советский Союз с сектой?
- Ну, конечно. Именно поэтому, когда я начал заниматься сектами, так получилось, что я первым употребил термин «тоталитарная секта». Потому что внутри организаций, которые мы называем «сектами», царит такой жестокий тоталитарный режим…
«Тоталитарные секты»— особые авторитарные организации, лидеры которых, стремясь к власти над своими последователями и к их эксплуатации, скрывают свои намерения под религиозными, политико-религиозными, психотерапевтическими, оздоровительными, образовательными, научно-познавательными, культурологическими и иными масками.
- Сейчас, в значительной степени и благодаря вашей работе, довольно много информации о сектах в свободном доступе. Причем не только о современных, но и о тех, которые действовали несколько тысяч лет назад. Как вы считаете, историческая память должна сохранять сведения о них? Может, нам лучше об этом забыть?
- Я не очень понимаю, что Вы подразумеваете под словом «мы»? Потому что есть общество, а есть наша церковная память. И если Вы говорите об ошибках, заблуждениях, ересях, то важно понимать, что фактически наша церковная догматика формировалась как ответ на возникающие еретические учения. Есть такой православный подход: если есть Тайна Божия, то лучше пускай она останется несформулированной, потому что Божественные Истины невыразимы человеческим языком. Но когда появляется очередное лжеучение, когда понятно, что оно уводит от истинного понимания веры, - только тогда Церковь формулирует свой догмат, как опровержение этого лжеучения.
- То есть получается, эти лжеучения нужны Церкви, они помогают нам лучше понять само церковное учение?
- Я не стал бы ставить вопрос таким образом. Но мы знаем, что все шло именно так. Напомню, что я историк по своей первой специальности. И когда я преподаю историю Церкви, я всегда требую от своих студентов, чтобы они знали те или иные лжеучения. Потому, что, поняв лжеучение, мы можем понять, как мы НЕ веруем, каким образом мы НЕ веруем, и почему, в ответ на что, Церковь сформулировала тот или иной догмат.
- А какие есть методы борьбы с лжеучениями и сектами, кроме формулирования догматов? Давайте перенесем этот вопрос, скажем так, на бытовой уровень. Что делать, если влияние сектантов ворвалось в жизнь близкого человека?
- Тут надо разделить: мы говорим о борьбе против секты или о борьбе за конкретного человека, чтобы вытащить его из-под влияния какого-то духовного лидера? Когда мне звонят близкие люди попавшего в беду человека и спрашивают, что делать, я в первую очередь пытаюсь заставить их самих сформулировать, что они хотят: бороться за своего близкого, либо публично бороться с сектой с той целью, чтобы предостеречь других людей? Если они предпочитают первое, бороться за своего близкого, то лучше пока публично не высказываться против секты. Это только озлобит «начинающего» сектанта, а задача родни – поддерживать с ним контакт.
Если они понимают, что сделать уже ничего невозможно и из секты человека не вывести, и готовы открыто говорить о деятельности деструктивной организации, то они должны понимать, что могут навсегда потерять контакт с родным. Поэтому одно дело пытаться вывести человека из секты, другое – бороться с ней.
- А каковы принципы открытого противостояния?
- Главное – понимать, что в секты люди не приходят. В секты их приводят через обман, через сокрытие информации, через недобросовестную рекламу. И если бы люди знали правду о сектах, если бы их члены рассказывали о себе правду, тогда к ним было бы намного меньше претензий. Их, скорее всего, и не существовало бы. Никто не согласился бы туда идти. Поэтому наша задача – как можно шире распространять информацию о сектах, чтобы любой человек мог сравнивать и сопоставлять.
- То есть нужно давать альтернативу той информации, которую они печатают в своих буклетах?
- Да. Человек, видя рекламу секты, вспомнит, что есть масса нюансов, которая в этих буклетах не указывается. Людям надо давать эту альтернативу, чтобы каждый мог сопоставить и выбрать. В этом смысле я уважаю свободу человека и хочу, чтобы человек делал свой свободный выбор, исходя из собственных представлений. Чем больше информации, тем больше свободы выбора. Это очевидно.
- Есть ли какой-то рейтинг городов в нашей стране, где больше всего сект?
- Чем дальше на восток, тем больше.
- Там секты какого-то восточного типа?
- Нет, все те же самые. Там даже на Дальнем Востоке сектантское разнообразие поменьше, чем в европейской части. Но само процентное соотношение количества сектантов к сторонникам традиционных конфессий намного выше.
- Я думаю, это как-то связано с не самой прочной позицией Русской Православной Церкви в этих регионах?
- По-настоящему, есть целый ряд факторов. Одним из них является то, что до революции в дальневосточных регионах ещё не успело глубоко укрепиться Православие. Земли эти находятся далеко, и там только начинала разворачиваться миссия. Там изначально было мало храмов. Потом было 70 лет советской власти, во время которой даже те немногие храмы были уничтожены. Например, в той же Рязанской области оставалось хотя бы по одному храму на город, или хотя бы до каких-то храмов можно было доехать. Если сравнивать с той же Магаданской областью – расстояния несоизмеримые. Надо ещё учитывать, что большинство людей на Дальнем Востоке и в Сибири – переселенцы, оторванные от родных корней и традиций. Плюс учтем такой фактор, что географически они ближе к крупным японским, корейским и американским центрам сектантской деятельности.
- Рязань как-то на этой «карте сект» выделяется?
- Если только в лучшую сторону. Один из самых спокойных регионов. Таких немного: Рязанская, Белгородская область…
- Тем не менее, недавно по почтовым ящикам во многих районах города разбрасывали письма, написанные от руки. В этих письмах некий человек, Ольга, Татьяна и т.д, приглашает пообщаться по электронной почте на довольно неоднозначные темы. Мы понимаем, что этим занимаются адепты секты «Свидетели Иеговы». Таким образом они заманивают на свои собрания. Но есть же так называемый «антисектансткий закон». Он вообще работает?
- Да, это как раз способ обхода этого закона. Его ещё называют «закон Яровой». Кстати, секта «Свидетелей Иеговы» решением Верховного Суда РФ от 20 апреля этого года была запрещена.
«Закон Яровой» впервые поднял эту тему. В нем впервые попытались сформулировать основные понятия миссионерской деятельности и как-то её регулировать. Другое дело, что он сыроват, не завершен, не снабжен подзаконными актами… Поэтому мы пока можем говорить лишь о том, что это только первый подступ к проблеме. Закон нужно совершенствовать.
- Есть ещё в нашем регионе необычный, как мне кажется, казус. В Рязани действует довольно активная группа казаков-неоязычников. Откуда они берут свою идеологическую подпитку?
- Источников множество. Сейчас существует много неоязыческих лжеучений, основанных на мифологии, которую они распространяют, и которая, увы, зиждется на советской мифологии. В частности, на мифах о «кровавом» крещении Руси и прочих, которые в советских учебниках тиражировали из года в год.
Казаки-язычники точно так же, как и все остальные, родом из Советского Союза. Так же читали эти учебники. Глубоко в суть исторических событий не вдумывались и черпают информацию из всевозможных псевдоисторических источников, типа «исследований» Фоменко и прочих. По большей части это фантазии, которые к реальным историческим источникам никакого отношения не имеют.
Александр Леонидович Дворкин —исследователь современного религиозного сектантства, деятель антисектантского движения в России, светский и церковный историк, православный богослов, общественный деятель, писатель. Преподавал предмет «История Церкви» на факультете журналистики в МГУ. Возглавляет Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского.
- Вы автор книги про Ивана Грозного («Иван Грозный как религиозный тип»). Книга была написана ещё до известных баталий по поводу установки памятника царю в Орле. Ваше исследование как нельзя кстати легло в канву этих событий. Зачем понадобилось новое переосмысление жизни Ивана Грозного?
- К сожалению, мало кто изучает историю как историю (науку). По большей части люди пытаются найти в исторических событиях подтверждение своих взглядов. Есть много людей, которые считают, что наша страна сейчас унижена и далека от величия… И тогда эти люди начинают вспоминать прежние времена, когда были могучие правители, которых все уважали и боялись. Они были с крутым нравом, казнили тысячи людей за дело, а если кто-то и пострадал не за дело, то «лес рубят – щепки летят». В эту парадигму имидж Ивана Грозного очень удачно вписывается.
Люди просто не понимают, что любой тиран на самом деле только разваливает свою страну. Иван Грозный был провальным правителем. Закончилось его правление катастрофой. Он проиграл главную войну своей жизни – Ливонскую. Разделил страну. Страна обнищала. Все славные деяния его первой половины правления, когда он ещё был под влиянием святого митрополита Макария, были полностью разрушены во второй период. Даже Сибирь он не завоевывал, потому что Ермак туда шел абсолютно против приказа царя. И настоящее завоевание сибирского региона началось уже после Ивана Грозного. Десятки тысяч погибших в его царствование – и ради чего?
Если мы говорим о том, что тогда Россию уважали, то какое уважение могло быть, когда Иван IV своей провальной дипломатией создал вокруг России настоящую антироссийскую коалицию, и когда русский царь в своей переписке с английской королевой Елизаветой униженно просил политического убежища, так как «вокруг изменники и предатели»?
Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Я не считаю Ивана Грозного сумасшедшим, но чем дальше, тем менее он был адекватным. Он человек умный, образованный. И в своей диссертации я как раз показываю, что его основные проблемы коренились в очень серьезных богословских «перекосах».
- То есть Вы выступаете против установки памятника Ивану Грозному?
- Я абсолютный противник этого. И, к слову, на памятнике Девятисотлетию Руси, который стоит в Великом Новгороде, Ивана Грозного - нет. Зато там есть митрополит Филипп, которого он замучил. В исторической памяти этот царь остался как мучитель.
- А, например, нужно ли сейчас переосмыслить жизнь последнего императора России Николая II? Есть люди, которые постоянно призывают всех публично покаяться за то, что царь отрекся от престола, а народ отрекся от царя.
- А что тут переосмысливать? Николай II – царь-страстотерпец. Его царствование было не самым удачным, это очевидно, но канонизирован он был не как благоверный государь, а именно как страстотерпец, который смиренно принял свою кончину. Этот момент не вызывает сомнений.
Что касается призывов покаяться за царя – то это призывы псевдоправославной секты «царебожников», которые объявляют Николая II «соискупителем». Речь идет об откровенном богохульстве, потому что у православных христиан один Искупитель – Иисус Христос.
Беседовал Иван Бортников, газета "Логосъ".
Фото: Александр Синицин
Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского создал сайт с обширным архивом информации о различных сектах и околосектантских течениях, в том числе самых современных. Ищите информацию Центра по адресу: