«Мы верим, - говорят люди, – во Христа». Вы удивитесь, - скажем в ответ, - но мусульмане тоже почитают и верят во Христа, верят в него как в великого пророка, жившего до Мухаммеда.

«Нет, - говорят люди, - мы верим в него как в Бога». И тут можно и нужно задать провокационный вопрос: Хорошо, мы веруем, что Христос – Бог, но индуисты тоже допускают, что Христос – аватар, воплощение божества. В чем тогда наша христианская уникальность?

И тут обычно возникает пауза. Люди теряются и не знают, что сказать. Дело даже не в том, что вопрос действительно сложный, просто современные люди привыкли мыслить заученными штампами, и штампы эти с каждым десятилетием становятся все короче и короче. Сейчас это интеллигентно называется «клиповым мышлением». Но если говорить прямо – людей отучают самостоятельно мыслить. Нас пытаются превратить в бездумных роботов. Почему? Зачем? А просто потому что, чем меньше человек думает, меньше человек читает, чем меньше он задает вопросов, тем проще им управлять и манипулировать.

Проблема эта не нова. Еще греческого философа Сократа соплеменники прозвали Оводом за назойливое желание дойти до самой сути и понять, что скрывается за тем или иным общепринятым понятием.

И теперь, как только начинаешь копать чуть глубже заученных с телеэкранов штампов, становится ясно, что за ними ничего нет, что многие наши слова и понятия пусты.

Поэт Николай Гумилев в начале ХХ века очень ярко описал сегодняшнее общее умственное состояние человека в стихотворении «Слово». Приведу его полностью:

Слово

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что Слово это - Бог.

Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

Мне кажется, стихотворение это – приговор нашему сегодняшнему клиповому узкому сознанию. Приговор всем телешоу, рекламам и викторинам, всему тому, где бессмысленно жонглируют голыми фактами и словами. Приговор нашей лени и нежеланию мыслить.

pexels.com

Но вернемся к понятию христианство. Если заученная фраза, что христианство - мировая религия, оказывается пустышкой, то что же все-таки христианство? Один из моих знакомых, видя затруднение прихожан, задавал наводящие вопросы. «Что такое йога?» - спрашивал он. Удивительно, но русскому человеку проще ответить на вопрос о чужой культуре, чем о своей собственной, православной. «Йога - это некая практика», - отвечали ему. Так может христианство тоже одна из духовных практик, один из многочисленных путей, ведущих к Богу?

Глобализация отвечает нам «Да». Нам постоянно пытаются внушить, что все религии – это ветви одного дерева, что нет принципиальной разницы между якутским шаманом и православным священником. Нам постоянно говорят, что христианство устарело и пора найти нечто свое, нечто новое. Как в супермаркете – прилавки полны, выбирай. Но мы, христиане, должны сказать свое твердое «нет» на этот вавилонский соблазн мира. Почему?

Вопрос о том, что такое христианство, задал мне 20 лет назад московский священник Глеб Каледа. Мы ехали на метро. Отец Глеб был не только священнослужителем, он был еще доктором наук по геологии и профессором. Наверно, с этим связан его талант будить в молодых людях стремление к размышлению.

«Что такое христианство?» – спросил отец Глеб. Я начал говорить ему что-то о постах, что нужно молиться, посещать богослужения и читать Библию.

«Ты много сказал о практике христианской жизни, о физкультуре, но ничего не сказал о самом главном» - ответил мне отец Глеб. «Что же самое важное, что же самое главное?» - не понял я. - «Ты забыл о Христе».
И дальше он сказал фразу, которая мне запомнилась: «Христианство – это радостная полнота жизни во Христе».

Если из христианства вычеркнуть Христа, то что останется? Может быть, останется, как мы теперь говорим, набор общечеловеческих ценностей. Останется некая околодуховная практика, останутся обряды, иконы в музеях, красивые песнопения в аудиозаписях. Может быть, вся жизнь наша останется, но будет она разорванной на клочки. Тут дом, тут работа, тут рыбалка, тут семья. Но все это будет очередной подменой, очередной пустышкой, очередным виртуальным клипом, бессмыслицей, которая обречена на исчезновение в разверстой пасти могилы. Так исчезли древние цивилизации, так исчезла советская идеология. Все это будет лишь словами о словах.

Что такое Евангелие? Как правильно переводится это греческое слово? Евангелие – "благая весть", радостная весть. Что же это за радость такая, которая должна переполнять нас, христиан? Почему ключевое слово в любимых народом акафистах - слово «радуйся»? Чему там радоваться, если говорить о страданиях великомучеников, терпении пустынников и воздержании постников? А радость и уникальность Евангелия в том, что Христос не есть далекое и безразличное божество, не неуловимое дао дзен-буддистов и не судьба в понимании греческих философов. Христос - здесь, Он - рядом, он Любовь.

Антоний Тополов/ryazeparh.ru

Если Будда оставил после себя горькую истину, что жизнь есть страдание, и человек страшно одинок в своем столкновении с этим страданием. Если Магомед оставил после себя удивительную поэтическую книгу Коран и слова «Нет Бога кроме Бога». Если Лао Цзы оставил после себя загадку о непостижимом Дао. То что нам, христианам, оставил Христос? А Христос оставил не знание, не книгу и не философию. Христос оставил самого Себя. «Я с вами до скончания века» - в этом радостная весть Евангелия.

Бог стал человеком, чтобы остаться среди людей. Это альфа и омега христианства. Христос близко, Он посреди нас! И стоит только протянуть руку - и ты Его коснешься. Мы объединяемся с ним в Таинствах Церкви, в Таинствах любви. Его огромная любовь, любовь Богочеловека, распятого и воскресшего, спешит навстречу нашей маленькой любви, чтобы вместе с Ним мы, христиане, могли пройти свой маленький путь личной Голгофы и воскресения. Чтобы вместе с ним мы смогли перевернуть черный и падший мир и зажечь в этом мире свет надежды. Надежды на то, что зло не будет вечно, что болезни и несправедливости будут преодолены и преображены Его любовью, Его человечностью в новое Небо и новую Землю. Что обожение нашей души не погибнет с нашим телом, но будет тем семенем, которое, упав в землю, прорастет по воскресении мертвых в общее обожение мира, нашего мира, где Бог уже не будет гонимым странником, а будет Всем и во всем. И Христос уже, уже посреди нас. Подумаем об этом.

Когда мы приступаем к Таинствам Церкви, то мы с вами как раз протягиваем руку к этой радости Евангелия. Мы не говорим слова о словах, не жонглируем пустыми фактами. Мы действуем. Мы идем к полноте бытия, радостной полноте. Полноте, в которой жизнь наша не раскалывается на отдельные клипы и кусочки, а обретает подлинное единство с Богом и глубинный смысл. Мы не одни. С нами живой Христос.

И закончить я бы хотел стихами о смысле Рождества Христова русского поэта и мыслителя Владимира Соловьева:

Да! С нами Бог, — не там, в шатре лазурном,
Не за пределами бесчисленных миров,
Не в злом огне и не в дыханьи бурном,
И не в уснувшей памяти веков.

Он здесь, теперь — средь суеты случайной,
В потоке шумном жизненных тревог.
Владеешь ты всерадостною тайной:
Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог.

В этом-то есть тайна и уникальность христианства. Христос с нами, Христос здесь и сейчас! Не где-то там в туманном прошлом, не в бездонной вышине неба. Не за линией горизонта, которая все удаляется и удаляется по мере приближения. Он очень-очень близко. Буквально в двух или трех шагах до Исповеди и Причастия. Просто надо чаще делать эти шаги.

В этом и есть то, что отличает христианство от всех остальных мировых религий. Бог близко. «Я с вами до скончания века», - говорит Христос. «Да, Господи, - отвечаем мы, - да будет нам по слову Твоему!»

Александр Ильинский