- Для чего вообще в Церкви молодежь выделяют в отдельную аудиторию, уделяют ей особое внимание?

- Мы смотрим на молодежь как на социальный слой, всегда максимально активный, ищущий. Ребята учатся, реализуют себя, полны надежд. Так вот, какими будут эти надежды, в чем молодые люди будут себя реализовывать, как они будут относиться к своей стране, к старшим, к себе – это большая забота всех нас, и особенно Церкви. Именно поэтому молодежное направление – отдельная область работы.

- А может ли, например, батюшка в зрелом возрасте заниматься вопросами проповеди среди молодежи?

- Может и должен. Мой духовник, протоиерей Алексей Крылов, был достаточно «возрастным», когда я ребенком пришел в Церковь. Тогда еще не было особенного молодежного движения. Но, тем не менее, у нас была жизнь на приходе. Мы вместе восстанавливали храм, со взрослыми прихожанами мусор выносили из него, думали, как можно помочь бездомным людям. У нас была община, куда мы тянулись. В этом как раз и состоит цель работы с молодежью.

- А сегодня во всех епархиях есть Молодежные отделы. Чем конкретно занимается, например, Ваш?

- Мы проводим встречи, организуем на приходах лектории совершенно разной направленности. В первую очередь это евангельские беседы, изучение Ветхого и Нового завета, святых отцов. Еще мы встречаемся с деятелями культуры и искусства, которые могут рассказать не только о своей профессии, но и о том, как можно быть успешным и одновременно верующим человеком. У нас есть лектории о семейной жизни: в них помимо священников участвуют психологи. Скоро молодежь при нашем храме организует поход в музей русского импрессионизма. Активно развивается у нас и добровольческая социальная деятельность: кормление бездомных на вокзалах, посещение детских домов. В Москве существуют и молодежные театры христианской направленности. Это, например, театры «Живая вода», «Глас», проект «99 овец» Патриаршего духовного центра при Даниловом монастыре. Мы проводим футбольные, хоккейные, волейбольные матчи, ездим в паломничества, ходим в походы. Но важно помнить, что это лишь средство, путь для встречи с Господом. Мы заботимся не просто о том, чтобы организовать досуг молодежи. Для нас цель – её воцерковление.

- В чем видите свою роль как миссионера?

- Для того, чтобы нам не замыкаться в своем внутреннем православном сообществе, мы должны быть готовы идти с проповедью к миру. И это задача далеко не только священников, хотя мы должны положить начало. Важно, что миссия для молодежи должна органично перерасти в миссию молодежи для той молодежи, которая еще не нашла дорогу ко Христу. И в этом весь смысл – растить ребят, которые уже много лет участвуют в наших мероприятиях, встречах, форумах и таким образом готовятся нести опыт жизни со Христом, опыт жизни в Церкви в свое окружение.

- Насколько сильно современная молодежь отличается от Вашего поколения, как считаете?

- Знаете, не так давно я в одной статье прочитал выдержки из высказываний Сократа и его современников, касающиеся молодежи, и подумал, что, если убрать подпись «Сократ» и поставить имя какого-нибудь современника, будет очень похоже. Молодежь, она всегда разная, но всегда одинаковая. Какими бы ни были новые увлечения, способы выражения себя, молодежь остается активной, ищущей. Причем от интеллектуального развития это не особенно зависит. Всегда были чуть более образованные ребята, а были те, кто выбирал рабочую профессию. И это правильно, это замечательно. Поэтому, независимо от того, общаюсь я с ребятами в вузе или на улице, всегда чувствуется живой разговор.

- То есть вообще неважно, какие вкусы, увлечения сейчас у молодежи?

- Добрые дела и грехи – вневременны. Как тысячу лет назад делать зло другому было плохо, а помогать бедному – хорошо, так и сейчас. Разница лишь во внешних проявлениях. Кто-то в молодости слушал Кобзона, Пугачеву, Ласковый май, кто-то – Металлику, Нирвану, Алису. Сейчас слушают Егора Крида, Тимати... Главное, что нужно иметь чувство вкуса, чтобы понимать, где низкокачественная культура, ведущая к разрушению, упрощению взглядов, а где культура, которая возвышает. Именно поэтому в том числе мы с ребятами на днях пойдем в музей. Мы хотим выработать культурный вкус, показать, что такое искусство, ведущее к созиданию.

- Молодежная среда сейчас сильно сосредоточена в интернете. Там они общаются, выстраивают социальные связи. Насколько важно священнику тоже быть там, вести соцсети?

- Это необходимо, но в меру. Интернет-площадки, соцсети, ютуб-каналы, онлайн-трансляции – это возможность, которую современное время дает нам для миссии. Во времена апостола Павла, чтобы проповедовать коринфянам, нужно было долго плыть в Коринф, ходить по городу, а потом – переписываться с жителями, отвечать на их вопросы. Сегодня возможности для проповеди гораздо шире.

- Но в интернете много троллинга, провокаций. Вас это не смущает?

- Даже при личном общении в вузах или на других площадках всегда есть ребята, готовые провоцировать. Но далеко не всегда в этом есть злой умысел или неприязнь. Часто молодой человек ведет себя так потому, что его душа говорит: я хочу, чтобы ко мне проявили любовь, заботу и внимание. Хотя внешне кажется, что все наоборот. Но именно к этому человеку нужно проявить максимальную чуткость. Поэтому отношусь к провокациям совершенно спокойно. Иногда это даже радует, потому что показывает, что, по крайней мере, человеку не безразлично. Хуже, когда человеку все равно и он не знает, зачем он учится, работает, что вокруг него происходит и как быть дальше. Поэтому троллят, и слава Богу!

Мы, как миссионеры, должны понимать, где лучше промолчать и вверить человека в руки Божьи, дабы не вызывать бесплодной конфронтации, а где благодатная почва, на которую может попасть семя нового знания о вере. Часто можно наблюдать, как закрывшийся ежик, который к тебе относится настороженно, с недоверием, уже чистосердечно задает какие-то вопросы, просит тебя остаться после занятий, чтобы что-то наедине спросить. За все годы священнического служения не раз потом приходилось видеть таких учеников в храме. На моей странице в Инстаграм недавно в комментариях написали: «Отец, вы в 2007 году у нас читали лекции, спасибо вам, мы их помним, это было здорово». И я, читая это, понимаю, что все было не напрасно.

- Есть мнение, что священнику, чтобы общаться с молодежью, нужно быть с ней «своим», разговаривать на одном языке. Согласны?

- Многие понимают очень по-разному это «быть своим». Давайте сначала определимся, что значит «на одном языке». Если мы говорим о субкультурном сленге или общении уличного характера, то, по-моему, такого быть не должно. Некоторые, напротив, уверены, что нужно общаться на языке проповеди и тем самым возвышать молодежь в культурном и эстетическом плане. Но далеко не всегда такой язык может быть им полезен. Так вот, надо найти золотую середину, постараться быть понятным и актуальным при сохранении собственной культуры, уметь ответить на самые острые вопросы четко, логично и последовательно. Не нужно при этом играть в «своего». Взрослый человек априори для подростка или юноши будет взрослым. У него и багаж, и знания. И что бы молодежь ни говорила, им интересен тот опыт, которым обладает миссионер. Но этот опыт надо уметь передать культурно, без назидательного тона, но в равном, спокойном диалоге.

- Но бывает такое, что священник не знает, о чем спрашивают. Например, кто-то задает вопрос: «Как вы относитесь к творчеству Оксимирона?». Получается, священнику необходимо быть в курсе современных культурных трендов, следить за ними?

- Все знать в принципе невозможно. Как человеку, имеющему определенные обязанности, семью, работу, находить при этом время на то, чтобы следить за быстро меняющимися музыкальными, культурными, информационными тенденциями? Это что-то из области фантастики. Мне не стыдно сказать: «Я не знаю, кто такой Оксимирон, но если вы хотите обсудить его творчество, давайте мы завтра с вами встретимся, а я потрачу сегодняшний вечер на то, чтобы изучить его». В этом вопросе главное – быть искренним. Не надо из себя строить всезнающего. В конце концов, у каждого под руками есть телефон с интернетом. Если нет возможности отложить на завтра, попросите себе 15 минут хотя бы посмотреть в интернете, кто это такой, что поет, какие у него тексты. Либо можно поступить еще проще: попросить самих ребят рассказать о том, что для них интересно, и уже в контексте услышанного выстраивать с ними диалог на нравственных ориентирах. Можно сказать: «Я плохо знаю современных ребят, давайте вы расскажете мне о них, а я расскажу вам о той музыке, которая нравится мне». Музыка – это уже точка соприкосновения, и мы вместе с ребятами думаем, к чему она призывает.

- Тогда такой вопрос. Часто молодежь тянется за авторитетным примером. Поэтому некоторые священники сами занимаются спортом, ходят в походы и берут с собой молодежь. Знаю невоцерковленных раньше ребят, которые через это приходили к вере. Получается, что каждому священнику, который работает с молодежью, было бы хорошо заниматься чем-то подобным?

- Вы рассказали только про некоторые пути. Их может быть много. Есть ребята, которым нравится подниматься в горы, сплавляться по рекам. Есть те, кому нравится сидеть в кабинете, составлять приходскую библиотеку или заниматься сайтом. На приходе может быть много разных направлений, увлечений. Но все формы и варианты учесть невозможно. Что же нам делать? Не создавать же дом творчества, в котором каждый потенциальный молодой человек, идуший в храм, мог бы найти себя. Ответ, на мой взгляд, простой. Я сам в свое время именно так пришел к Богу. Священник должен показать возможность счастливой, полноценной, наполненной смыслом жизни на приходе. А показать можно по-разному, начиная с Божественной Литургии, с общины.

Необязательно священник должен организовывать мероприятия. Он может помочь с площадкой, например, со специалистами. «Нравится сплавляться по горной реке – прекрасно, давайте. Я уже немолодой, у меня нет возможности, но давайте выберем старшего, найдем инструктора, а я вас благословлю и поддержу». Есть у нас ребята, которые сказали, что хотят не только ходить в музей импрессионизма, но и кормить людей на площади трех вокзалов, который рядом с нашим храмом. Слава Тебе, Господи, ходят и помогают. Ну и не надо забывать, в первую очередь, про общую молитву. И тогда это будет настоящая, живая, действенная молодежная работа, а не какой-то набор кружков. Я внимательно слушаю, что хотят прихожане, и по мере возможностей помогаю им находить себя, наполняя все дела при этом христианским смыслом и общинной любовью.

- В Москве активной молодежи много, а как с этим дело обстоит в других регионах? Наверняка сложнее.

- Да, я в Синодальном отделе год координировал работу на территории всей Русской Православной Церкви как в России, так и за ее пределами. Где-то уже есть крепкие, большие, сформировавшиеся молодежные общины, а где-то только идёт процесс их становления. Работа с молодежью достаточно сложная. С ней нужно жить, совершать вместе служение. Причем результат не увидишь сегодня или завтра. Например, если ты построил 10 домов для бездомных, то сразу увидел, как бездомные в них стали жить. А работа с молодежью – она на перспективу, на будущее. Сам факт того, что в Церкви есть добровольцы и весь спектр молодежной активности, говорит о том, что все эти 10 лет, которые существует Молодежный отдел, прошли не напрасно. Результат нельзя пощупать здесь и сейчас. Но мы можем увидеть, что молодежь в Церкви была, есть и, я надеюсь, будет.

Беседовала Мария Евсина, газета "Логосъ"