Я, конечно, отвечаю в апологетическом духе, что это скорее смиренное самоназвание, ведь Сам Спаситель сказал своим ученикам: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15:15). Кроме того, говоря так, мы как бы полностью поручаем свою жизнь Господу, чтобы он не только Сам вёл и направлял нас в жизни, но и нёс бы за Своих «рабов», согласно древнему праву, полную ответственность.

Можно вспомнить здесь и притчу о блудном сыне, который, возвращаясь к отцу, готов в покаянном порыве назваться ему уже не сыном, но рабом. По образу этого блудного сына и христианин, справедливо зовущий Бога своим Отцом, выражает готовность к покаянию самоназванием «раб».

Можно приводить ещё много разных аллегорий, говоря, например, что лучше добровольное рабство Господу, чем постыдное пребывание в неволе у страстей…

Впрочем, меня в этой связи волнует совсем другая проблема: откуда у современного человека столь высокомерный, а то и яростно-ревизионистский дух по отношению к любой, а в особенности церковной традиции? Почему нынешний обыватель не способен принять простую мысль, что есть вещи несоизмеримо большие, чем я сам и весь мой, в общем-то, ограниченный ум с довольно жалким эмпирическим опытом. Отчего так сложно понять, что до чего-то в жизни, особенно духовной, надо дорасти, а не ждать, что оно само возьмёт, да и прорастёт у твоих ног?

Почему Государь Император Самодержец Всероссийский (как и прочие монархи) нисколько не смущался целовать руку священнику и именоваться «рабом Божиим», а у современного обывателя это вызывает смущение? Почему даже Папа Римский, хотя для нас это вовсе и не эталон, оканчивает свой длинный титул смиреннейшими словами «раб рабов Божиих» и его это, как я понимаю, нисколько не смущает?

Нынче мода такая – все богословствуют в сторону ухода от традиции. Не так давно прочитал в одном интернет-издании рассуждения некоего банкира, в которых он сетует о том, как много всего непонятного и, следовательно, наносного у нас в Православной Церкви. А ему один остряк возьми да и ответь в комментариях: «Мол, это у вас там, в банке, всё непонятно: целыми кипами справки надо собирать, что-то документально подтверждать, изводя бумагу, а ведь могли бы и просто, под честное слово, кредиты давать…».

И ведь прав тот остряк: это с первого взгляда любая традиция, проявляемая в обрядовом действии, может показаться глупым и никчёмным атавизмом, но при серьёзном знакомстве с ней вдруг оказывается, что всё имеет свой глубокий смысл и жизненно важное содержание.

Вспомним, например, устав воинской службы. Не зря ведь про него говорят, что он «написан кровью». Многие статьи из него, особенно из сурового устава караульной службы, кажутся лишними и неудобными, однако могут спасти, да и не раз спасали множество жизней. Некоторые элементы его имеют многовековую историю, идущую ещё со времён римской армии. Чего уж говорить про церковный устав и обычаи, имеющие многотысячелетнюю историю и многогранный богословский смысл.

Чем крепче традиция, тем богаче и разнообразнее культура и сплоченнее люди, будь то в семье или в государстве. Традиция же всегда обрастает обрядом – фиксированным действием, содержание которого имеет свой символический смысл и исторический контекст. Современный человек даже иногда не задумывается, что его обычная мирская жизнь сплошь окружена обрядами.

Вспомните, как вы ведёте себя при торжественных моментах, например, произнося тост под бой новогодних курантов или на дне рождения своих детей. Присмотритесь к шуткам, которые будут понятны только вашей семье и близким друзьям – всё это, в некотором смысле, является обрядом, частью семейной традиции.

Вот и традиционное именование себя «рабами Божиими» имеет у христиан такое же глубокое, «семейное» и не совсем понятное для окружающих значение.

Есть и ещё один очень важный психологический аспект, мешающий нашему современному соотечественнику проникнуться красотой собственной православной традиции, – это отсутствие нормального и здорового имперского мышления. Имперского, не в смысле экспансионистского, а в смысле впитанной с молоком матери абсолютной уверенности в том, что наша семья, наш двор, наш город, наша страна, наша Церковь, со свойственными ей традициями, – самые лучшие, глубокие и интересные в мире.

Человек, не желающий этого понять, действительно рискует сделаться немым рабом. Рабом, которому стыдно перекреститься, т.к. это не модно, но для которого вполне не зазорно покрасить волосы в синий цвет, вставить в пупок кольцо и онеметь, беспомощно мыча нечленораздельные новомодные словечки, забыв свой подлинный и благодатный русский язык.

Священник Димитрий Фетисов, газета "Логосъ"