С приходом армии Петра Николаевича Врангеля в провинциальном турецком городишке под названием Гелиболу (Галлиполи), а также в соседних поселках и селах закипела жизнь. В считанные недели были полностью расквартированы части, организованы гимназии и военные училища, открылись театры, стали издаваться газеты. Была задача выжить всеми силами.

Автор известной в те годы книги «Голое поле» И. Лукаш писал, что из почти 30 тысяч военных ушли в «беженцы» только три тысячи. И это несмотря на жесткую дисциплину и полуголодное существование. Уже само название «Голое поле» точно отражает тогдашние условия в Галлиполи. Уходя из армии и пополняя ряды беженцев, люди были обречены на голод и прозябание в забитом эмигрантами Константинополе. Места, воспетые Гомером, стали лагерной стоянкой Белой армии.

В Галлиполи, на турецкой чужбине, жизнь стала настоящим адом для добровольческой армии. Насущной необходимостью стало сохранение русского корпуса как вооруженной силы. Для этого Пётр Николаевич Врангель вел переговоры с союзниками.

Он просил войска о возможности опираться на Армию, считая её дисциплинированной, организованной силой. Но у союзников было другое решение: обратить русских военных в эмигрантов-колонистов, рассеять по всем странам Антанты.

В 85 километрах от Константинополя стояла жалкая небольшая деревушка – Чилингир. В ней Врангелю в безвыходной ситуации, пришлось сосредоточить и дивизионный лазарет, и штабные роты Донского корпуса, и различные части и подразделения.

На одной из окраин деревушки было полуразрушенное имение. Там разместили казаков. Эти бараки-овчарни с обветшалой кровлей, с сырым навозным полом были доступны всем ветрам. Санитарные условия для жизни в этих громадных, холодных (печей в бараках практически не было) и полутёмных помещениях были невыносимые: грязь, сырость, теснота. Казаки спали на земляном полу, тесно прижавшись друг ко другу. Поскольку обсушиться было негде, в непогоду они почти все время ходили в мокрой одежде.

Наступала зима, бараки не могли вместить всех. Но где наша не пропадала! Казаки при помощи лопат и кирок стали рыть землянки.

Среди турок были семьи, которые остались небезучастными к судьбе казаков: несколько многодетных семейств они приютили у себя. В первые дни остро встал вопрос о продовольствии. Не было никакой организации в его выдаче. Причины, возможно, в следующем: невнимательность местных властей, неналаженность снабжения из Константинополя. Да и к деревушке Чилингир во время дождей подъехать было практически невозможно: глинистый грунт, крутые спуски и подъемы.

Казаки испытывали нужду в хлебе, консервах, в любых съестных продуктах. Иногда им вообще ничего не выдавали. Такое положение (голод, холод, вши буквально поедали казаков) подталкивало их за бесценок продавать спекулянтам ценные вещи. Насытиться они могли только мамалыгой (кашей из кукурузной муки).

При высадке из пароходов с одним французским офицером на пристани Сиркеджи произошел инцидент. Через переводчика он обратился с речью к присутствующим казакам. Понять её было несложно. Он от лица Франции обещал пищу и кров. Говорил о том, что казаки были союзниками Франции в минувшей войне, что Франция этого не забыла. Хотя повеселевшие казаки и прокричали «Ура!», но тут же сыронизировали: «Вот так у французов гостей принимают». Франция не забыла, а вот офицер тот видимо позабыл на месяцок. Эти слова казаки вспоминали в Чилингире.

Проблема с продовольствием постепенно решалась, но его объём оставлял желать лучшего.

В Государственном архиве Российской Федерации хранятся интересные и весьма редкие фотографии так называемого французского пайка. Собственно, в лучшие времена он состоял из 200 г. галет, 200 г. хлеба, 60 г. сушеных овощей, 20 г. сахару, 8 г. кофе, 20 г. соли, 20 г. жиров, 3 г. чаю, 150 г. мяса, 100 г. консервов, 400 г. угля для варки пищи и 25 г. дерева для растопки угля. Это все должно было выдаваться на одного человека в сутки. Больным хлеба и консервов не выдавалось, а взамен этого выдавали 500 г. галет и 300 г. мяса.

Впоследствии галеты заменили хлебом, которого выдавали по 455 г. на человека в сутки, вместо мяса давали по 200 г. консервов, вместо зелени и сушеных овощей начали выдавать по 80 г. фасоли или чечевицы и по 25 г. бульона в кубиках.

О труднодоступности турецкой деревушки в дождливую погоду говорилось выше. Можно лишь добавить, что обозы были перегружены, они часто застревали в глинистой дороге. Много продуктов оставалось на станции Хадымкёй. Но при первом же удобном случае по распоряжению русского интендантства продовольствие переправлялось в Чилингир. Дополнительные подводы французы давать отказывались. Иногда банку консервов и булку хлеба в 1 кг приходилось делить на 12 человек.

В 4-5 километрах от лагеря был лес. Туда надо было идти в сопровождении конных французов ранним утром, где казаки рубили шашками колючки, хворост, делали вязанки и после обеда несли на себе. Топливо было сырым, следовательно замедлялся процесс приготовления пищи.

Из-за того, что французских полевых кухонь не хватало, казаки (самостоятельно, группами) приловчились готовить пищу на кострах возле бараков в том, что было под рукой: в банках из-под консервов, в котелках, в вёдрах.

Ценным историческим документом о жизни белоказаков в Чилингире является рапорт Донского корпуса. Из него можно узнать, что ряды казаков подкосила и эпидемия холеры. Её жертвой стали более 300 человек.

Возвращение на Родину могло означать лишь одно – неминуемую смерть. Страна, сгорающая в пламени красного террора, рушила собственный фундамент. И вместе с этими людьми уходила вера, история, нравственные и духовные идеалы Великой Империи. Одних из лучших сыновей Отечества оставили умирать на чужой земле.

Но люди живы, пока о них помнят. И память о славных героях великой России возрождается с каждым годом.

Священник Вячеслав Осадчук

Первая часть материала "Не нужен мне берег турецкий..."