«Какой же он, этот подвижник-монах? Да как же я и подойду-то к такому человеку?» – мучилась я вопросами. Но, как известно, чем более праведен человек, тем он более прост. Стоило мне только раз услышать проповедь батюшки в Иоанно-Богословском монастыре, а потом получить совет из его уст, как он стал для меня близким и родным.
Более того, через таких молитвенников нам ближе становятся и святые, ведь с ними, как с живыми, говорят эти земные ангелы, каким, несомненно, был архимандрит Авель. Завуч гимназии Татьяна Ивановна Зверева рассказывала, как отец Авель молился святителю Василию Рязанскому, чтобы власти дали разрешение на открытие православной гимназии в Рязани. Отец Авель протянул к иконе святителя всю стопку документов и, как живому, сказал: «Святитель Василий, ты Владыка Рязанской земли, только ты и можешь решить этот вопрос. Помоги!» Вопрос был решён, и вскоре, 1 сентября 1995 года, состоялся молебен у мощей святителя Василия на открытие первой на Рязанщине православной школы.
Батюшка часто бывал в гимназии, возглавлял богослужения, присутствовал на утренниках. Будучи попечителем гимназии, он принимал истинно заинтересованное, деятельное участие в решении самых разнообразных вопросов: от учебного плана до снабжения продуктами. Любой мог прийти к нему со своей бедой, за советом и благословением.
Со свойственной ему простотой мог дать учительнице, например, такой совет: «Оставайся в душе дитём, только нос не задирай!»
Батюшка любил слушать песни нашего гимназического хора. Репертуар хора состоял в основном из моих песен. В одной из первых песен, которая так и называется «Песня о гимназии», есть такие строчки:
Мы ещё, как свечечки из воска,
Ростом и умом невелики...
Батюшка из всех слов песни обратил внимание именно на эти и сказал: «Это хорошо, что “умом невелики“, вот таковыми себя и считайте. За смирение Господь вам и благодать, и мудрость пошлёт».
С благословения отца Авеля я стала вести в гимназии свой авторский предмет «Православная этика». Говорю ему: «Батюшка, нужна же нам какая-то ниточка от Закона Божьего к повседневной жизни. В семинариях есть нравственное богословие, а у нас будет православная этика».
Батюшка слегка так, по-доброму улыбнулся (тоже, мол, в богословы метите!), но благословил. Он не раз, благословляя меня на что-нибудь новое, говорил вместо слова «попробуй» – «попытай, попытай!» В этот раз так же сказал. И вот с годами наша маленькая «Православная этика» преобразовалась в предмет «Основы православной культуры», а из всего опытного материала спустя много лет у меня получилась «Азбука благочестия». Отец Авель очень любил детей. Это было видно по всему. Глаза его светились тёплым светом при взгляде на чистое дитя. Невинные детские шалости он прощал, но вседозволенность, избалованность, капризность, поощряемую взрослыми, сразу обличал.
«Смотрите, – говорил батюшка, – даёшь младенцу крест, а он от него отворачивается, весь извивается, морщится, начинает реветь. А дай ему какое-нибудь игрушечное чудовище (тогда стали появляться «забавные» монстрики, покемоны. – Прим. авт.), он весь повеселеет, радостно будет тянуться ручонками». Говорил об этом батюшка с горечью, душевной болью и всю ответственность за воспитание детей возлагал прежде всего на родителей.
Очень сочувствовал отец Авель женской доле. «Что видит бедная русская женщина от мужа-пьяницы? Он либо пьяный, либо злой». Всегда советовал молиться перед иконой Божией Матери «Знамение-Корчемная», а историю, произошедшую с этой иконой в нашей Рязани, любил рассказывать.
Не раз и я обращалась к нему с просьбой помолиться обо мне и моей семье. Однажды, увидев его в Николо-Ямском храме одного, стоявшего перед иконами, я метнулась к нему с той же просьбой. Он так тепло, совсем по-родственному ответил: «Уж за кого-кого, а за тебя я всегда молюсь». Душа моя ликовала! Ведь это сказал не кто-нибудь, а сам батюшка Авель! Значит, для него я не чужая. Для него все мы были не чужими.
Как-то, когда я подошла к нему за благословением, мне захотелось что-то такое умное и необычное сказать, и я высокопарно заявила:
– Благословите, батюшка, на терпение!
А он мне, улыбнувшись, ответил:
– Эх, дорогая моя, если б у меня хоть фунтик был, я бы с тобой поделился.
Как я уже говорила, батюшка был добр и снисходителен к нашим слабостям, но и строг в духовных вопросах.
Говоря проповеди, отец Авель часто плакал. Для нас это было потрясением, и мы плакали вместе с ним. Какие это были прекрасные очистительные слёзы! Рассказывал ли о расстрелянной иконе, вспоминал ли мучеников за веру – всё пропускал через сердце и жил в том времени, о котором говорил.
Такие люди, как наш отец Авель, хотя до времени и ходят по земле, но живут уже на небе, в полном ощущении вечности. И даже чудесам не удивляются. Вспоминается такой случай.
В 2000 году в Успенском соборе Рязанского кремля состоялась торжественная служба в день Рязанских святых. Народу тем летним днем было видимо-невидимо.
И вот, не помню, кто из нас первым увидел чудесное явление: высоко в небе, как бы между собором и колокольней, сияет радужный венец! Как будто плыл по небу и застыл! Да такой яркий, большой! Мы возбуждённо стали чуть ли не кричать: «Смотрите, смотрите! Какое чудо!»
Тут видим, отец Авель выходит из храма. Я со всей гимназической ватагой помчалась по ступенькам вверх – отцу Авелю сказать о чуде!
Он спокойно поднял взор свой к небу и произнёс: «Ну, вот видите, это святитель Василий, заступник наш, показывает нам, что он и все рязанские святые всегда молятся о нас. И вы веру не теряйте!»
Сейчас, вспоминая обо всём, я понимаю, что за святую простоту Господь даровал нашему батюшке дар прозорливости. В этом многие из нас не раз убеждались.
С горячим чувством любви я вспоминаю ещё один момент, когда батюшка стоял в окружении многочисленного народа, а я не могла подойти за благословением, а только умоляюще смотрела на него. Тогда неожиданно для всех и для меня он раздвинул руками плотным кольцом окружавший его народ, подошёл ко мне, молча наклонил мою голову и залил её слезами. Я заплакала тоже, хотя причины не было. Вот так на фоне видимого благополучия отец Авель прозревал мой дальнейший скорбный путь.
Он говорил нам о скорбях, которые придётся понести каждому, о тяжёлых последних временах. Напоминал нам, чтобы мы не привязывались к удобствам мира сего. Рисовал картины, когда за мгновение будут рассыпаться великолепные дома и целые города уходить под воду. Боязно было это слышать, но как не поверить человеку, которому являлась Сама Богородица? Не ради нагнетания страха батюшка это нам говорил, а ради спасения бессмертной души каждого из нас.
Я низко кланяюсь и встаю на колени перед памятью дорогого нашего старца, отца Авеля. Благодарю его за любовь и слёзы, за молитвенное тепло, которое согревает моё сердце и сегодня. Часто вспоминая данный мне наказ «Будь вот такой!», стараюсь не унывать и никогда не отчаиваться.