Так почему же на каждой Божественной Литургии Церковь повторяет с такой настойчивостью евангельские слова: «Радуйтесь и веселитесь» (Мф. 5:12)?
Что коренным образом отличает христианство от других мировых религий?
Однажды этот же вопрос задал престарелый протоиерей Глеб Каледа на одной из катехизаторских бесед в московском храме преподобного Сергия Радонежского. Прихожане попытались ответить. Кто-то говорил о молитвах, кто-то о постах. «Всё это правильно, - покачал головой отец Глеб, - но вы забыли о самом важном». «Что же самое важное?» - поинтересовались прихожане. «Вы забыли о Христе. Самое важное в том, что христианство – это радостная полнота жизни во Христе - ответил священник. – Вся жизнь, понимаете? Вся – с её победами и поражениями. Вся её полнота – это радость. Радость во Христе».
Все без исключения христиане призваны к этой радостной полноте бытия. Но откуда Радость? Она – от благовещения о воплощении Христа Спасителя. От Пасхи, от опустевшего гроба Господня, от пасхального канона св. Иоанна Дамаскина. От того, что Сама Воплощённая Любовь, Сам Господь нам, «верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божьими» (Ин. 1:12) – как говорит об этом евангелист Иоанн Богослов. От того, что в наследие нам Христос оставил не книгу или учение, не философию или свод правил, а оставил Самого Себя: «Я с вами до скончания века» (Мф. 28:20).
Именно в этом – отличие христианства от всех остальных мировых религий. Именно это ставит христианство в особое уникальное положение. Именно в этом – Благая, Радостная его весть миру.
«Радуйтесь и веселитесь, - говорит Господь, – ибо мзда ваша многа на небесех». А что такое Церковь Христова, как не это самое небо на земле? Что такое Православие, как не полнота радости настоящего богообщения?
Поэтому так важно помнить, что священническое служение – в первую очередь служение Евангельской Радости и причастность ей.
Мы говорим о Ветхозаветной Церкви, как о прообразе Церкви Новозаветной. Всё это так. Левиты предваряли собой новозаветных диаконов, священники – наших христианских священников, а первосвященники были прообразом епископов. Само ветхозаветное богослужение с его многочисленными священнодействиями и жертвами предуказывало на будущее искупительное служение Господа Иисуса Христа, Который, «принеся жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога» (Евр. 10:12).
Но не только это. Ветхозаветное священство, в сравнении с жрецами древних языческих культов, в нравственном плане отличалось от них самих заметным образом. Уже тогда, в ветхозаветной среде, родилось понимание необходимости святости и духовной чистоты для всякого Божьего служения. Ветхозаветный священник должен был обладать исключительной праведностью и верностью уставам своей Церкви. Не на пустом месте родилась фраза: «проклят тот, кто делает дело Господне с небрежением» (Иер. 48, 10). Священник должен был неукоснительно исполнять Ветхозаветный Закон. Вместе с тем, Ветхозаветная Церковь, существовавшая в мире до Воплощения Сына Божия, была лишена присутствия полноты той радости и благодати, что явлены человечеству сегодня.
Эта немощь Ветхого Закона преодолевается Христом Спасителем в Завете Новом через дух подлинной христианской свободы, как о том свидетельствует святой апостол Павел: «Но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве» (Рим.7:6). Воистину, «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор.3:17). Он пришёл, чтобы мы все, новозаветные верующие, «имели жизнь и имели с избытком» (Ин.10:10).
Кроме того, ветхозаветное священство не знало никакого снисхождения к грешнику, уча одновременно ненавидеть грех и его совершителя. И это отношение к грешнику, как к навеки проклятому, не подлежащему исправлению богоотступнику так же оказалось преодолено лишь в новозаветную эпоху, научающую нас ненавидеть грех, но возлюбить грешника – как драгоценное для Бога Его создание.
«Я пришел призвать не праведников, - говорит Господь, – но грешников к покаянию» (Мк.2:17). И в этом тоже радостная весть христианства: Бог не отворачивается от грешников, но "взыскует овча погибшее".
Именно в Новом Завете мы находим подлинное откровение о смысле священства и пастырского служения. Священство – не наследственное дело и не профессия, рождённая человеческой нуждой. Священник – не ткач, не плотник и не уборщик. Даже – не исполнитель треб, хотя в сами требы тоже важны и нужны. Ведь глубоко и естественно желание человека освятить своё жилище, помолиться о том, чтобы Господь приставил Ангела к колеснице, освятить брак. Но всё это лишь подсознательная жажда нечто большего, «единого на потребу»: пасхальной радости. Всё это – лишь повод обращения человека к священнику. А людям в конце концов нужна не формула обряда, а общение с пастырем. Людям нужно, чтобы в душе – которая, по словам Тертуллиана «уже христианка» - был раздут огонёк веры из уже тлеющей в ней искры. Люди жаждут Бога. И православный священник, которого Сам Господь поставил в Таинстве Священства в новое преображённое достоинство, может жажду эту удовлетворить. Не сам, не своею властью или своим достоинством, а даром благодатной любви, которая, по слову апостола, «не ищет своего» (1 Кор. 13, 5). Любви, которая вся целиком и без остатка призвана на жертву служения ближнему.
Уникальность дара священнической благодати заключается в первую очередь в возможности совершать соединяющие христиан со Христом и друг другом Церковные Таинства; но в том ещё, что благодать эта даётся ему в первую очередь не ради него самого, но - ради спасения ближних. Именно ради этого по слову Иоанна Златоуста «возлагается рука на человека» (Беседа 14 на Деяния Апостольские) и «всё над ним совершает Бог». Благодать даётся как бы «взаймы» для исполнения священнической миссии. Со смертью эта благодать не даёт душе никаких привилегий и преимуществ, она покидает её – так воин слагает своё оружие, возвращаясь домой. Поэтому так важно для священника идти путём восхождения в Небо. Священнику много дано. Вопрос, как он распорядится данной ему благодатью? Ведь кому много дано, с того много и спросится (для сравн: Мф. 25: 14-30).
Апостол Павел в своих посланиях призывает новозаветных священнослужителей с особым благоговением относиться к полученным ими через рукоположение благодатным дарам и трепетно их хранить. «Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе через моё рукоположение» (2 Тим.1:6).
Церковная традиция и святоотеческое Предание мыслит священническое служение как высочайшее из всех доступных для христианина. Свт.Иоанн Златоуст свидетельствует об этом так: священнослужители, «люди, живущие на земле и ещё обращающиеся на ней, поставлены распоряжаться небесным, и получили власть, которой не дал Бог ни Ангелам, ни Архангелам» (Слово 3-е О священстве). Власть – совершать Таинства, соединяющие человека с Богом, власть «решить и вязать, власть быть бескорыстными не для чего-то земного, а оттого, что Бог Свят, от радости бытия в Нём и с Ним, от «жизни в избытке» (Ин. 10:10).
Но чтобы радоваться самому, нужно побеждать страсти и иметь в себе Утешителя. Ведь смысл жизни любого христианина, а тем более священника в стяжании Духа Святого, в обОжении. Как говорил преподобный Серафим Саровский: «Стяжи Дух мирен, и вокруг спасутся тысячи». Как было уже сказано, к этому труду призваны все крещёные люди, без всякого изъятия. Но священник прежде полной внутренней победы уже носит на себе особое помазание и особый Дух. Ему в Таинстве Рукоположения даётся то, о чём сказал пророк Самуил царю Саулу: «И найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать … и сделаешься иным человеком» (1 Цар.10:6). Он, священник, призван нести и распространять вокруг себя радость знания о Господе. Подчас он и сам не ощущает этой радости и действует как орудие в руках Божиих. Но радость чувствуют люди.
В книге «О вере, неверии и сомнении» митрополит Вениамин (Федченков) пишет, вспоминая своё детство, что ходившие по домам прихожан для молебнов в праздничные дни священники приносили с собой, словно за плечами, особую весть, особую радость. Они были вестниками, ангелами радости. И пусть по их лицам не всегда было видно, что сами они радуются. Радость, словно свежий глоток кислорода распространялась вокруг. «Привыкли, наверно» - думал мальчик. Но радостная евангельская весть входила на плечах этих усталых от долгих богослужений и треб священников. И подобные воспоминания не единичны. О том же самом пишет Иван Шмелёв в книге «Лето Господне». О том же говорят другие церковные люди, оставившие воспоминания.
Радость была! Радость ангельского славословия в Вифлееме. Радость Благовещения в Назарете. Радость Ангела при пустом гробе Спасителя: «Что ищете живого среди мёртвых? Его здесь нет. Он воскрес». Радость людей, у которых не только на наперсном кресте, но и на самом сердце написано: «образ буди верным словом, житием, любовию, духом, верою и чистотою» (1 Тим.14:12).
И как бы ни была тяжела жизнь, как бы ни давили зло и суета, сколько бы скорбей и печалей ни встречалось на пути - всем нашим батюшкам желаю: радости в воскресшем Господе, по Его неложному обетованию: «Я с вами до скончания века». Пусть во все дни земной жизни звучат в душе пасхальное приветствие преподобного Серафима: «Радосте моя, Христос воскресе!».
Александр Ильинский